Литературная Газета 6264 (№ 09 2010) - [55]

В общем-то, обсуждаемое героическое дело выглядит совершенно безнадёжным. В обозримом будущем остаётся нам пребывать в компании Люка Скайуокера, малыша Фродо и бесхитростной, но могучей железяки – Терминатора.

Есть, правда, маленькая надежда, именуемая «социальный заказ». Народу-то нашему, как и вообще любому народу, на самом деле очень хочется видеть настоящего героя. Торжествующего над несправедливостью, побеждающего зло. Живущего не по лжи и живущего счастливо, уверенно и успешно. Не сказочный персонаж, а самый что ни на есть реалистический образ нашего современника.

И верить – верить, что подобное возможно в жизни, которая течёт себе и течёт по своим собственным законам за пределами кинозала и которая когда-нибудь, не без помощи героев и рождённых ими последователей, сделается наконец чуть-чуть более человеческой…

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 1,0 Проголосовало: 1 чел. 12345

Комментарии:

Заблудившийся дух

Человек

Заблудившийся дух

В нынешней системе ценностей отличить добро от зла почти невозможно

Ефим БЕРШИН

Эксперимент родился внезапно. Сидя битый час за так называемым круглым столом, где умные литературоведы, писатели и даже философы страстно клеймили упадок нравов, я заскучал. А потому взял микрофон и по очереди каждому задал вопрос: «Почему нельзя убивать?»

И никто не ответил. Нет, все кипятились, конечно, у каждого был свой ответ, но все – разные. До того разные, что все запутались окончательно, до такой степени запутались, что одна дама в конце концов растерянно произнесла: «А может быть, можно?» И она, кстати, была ближе всех к истине. Не потому, что можно убивать. А потому, что в нынешней системе ценностей отличить добро от зла уже почти невозможно.

Прежде чем говорить об обаянии зла или бессилии добра, неплохо бы понять, что есть зло. И что есть добро. Рискну утверждать, что зла в чистом виде не существует. И добра тоже. Потому что эти понятия сродни явлениям природы. Сильный ветер – добро или зло? Если он срывает крыши и рвёт провода – это что? Зло? А если этот же ветер активно крутит ветряные мельницы – добро? Если грабитель вышел из-за угла в темноте и отнял у прохожего кошелёк – зло? А если он ограбил, чтобы накормить голодную семью? Умирать с голоду в тылу во время войны – хорошо или плохо? Наверно, плохо. А воровать с поля колоски, чтобы накормить ребёнка? Хорошо? За это в лагеря сажали. Так устроен мир. Ещё Макиавелли отмечал, что в каждом деле, каким бы полезным и необходимым оно ни было вначале, скрывается уже заранее присущее ему зло. Поэтому повторюсь: ни зла, ни добра в чистом виде не существует. Есть только наши представления о добре и зле.

Ехал я как-то поздней осенью ночным автобусом из Гамбурга в Париж. Рядом со мной сидит немец. Такой среднестатистический немец, какими мы их себе представляем. При подъезде к городу стало светать. За окном – холодный дождь, сырость, мерзость, тучи. От одного взгляда на улицу озноб пробирает. И вот вижу: вдоль дороги под этим самым дождём бежит человек. В трусах и майке. Я не удержался, ткнул немца в бок.

– Вот, – говорю, – совсем больной какой-то.

– Нет! Здоровый! – эмоционально возразил мой попутчик.

И тоже был прав.

Я это к тому, что у каждого народа, каждого человека могут быть свои представления о полезном и вредном, о добром и злом. А для того, чтобы как-то жить вместе, не причиняя друг другу вреда, нужен общий закон.

Попробуйте спросить правоверного (подчёркиваю: правоверного, а не просто того, кто себя этим именем называет) иудея или мусульманина, почему нельзя убивать или воровать. И вам ответят: «Бог не велел». К по-настоящему верующим православным это тоже относится. Только больно уж мало таких. В Израиле, кстати, нет основного закона страны – Конституции. Зачем Конституция, если уже есть Тора, где всё прописано от имени Бога? Европейское сознание в этом смысле вторично, потому что христианство пришло в Европу в период Римской империи, где уже были сформированы основы права. Поэтому европеец при ответе на тот же вопрос сошлётся на закон. Закон в подавляющем большинстве западноевропейских государств пострашнее кары Божьей.

Что же касается России, а точнее, Руси, то мы застряли где-то между первыми и вторыми. Ни Моисеевы, ни Христовы заповеди абсолютным законом не стали. Православные ценности отнюдь не уничтожили языческих атавизмов. Представления о государственных законах и праве тоже в тот момент не было ещё и в помине. В результате мы получили не только многонациональную и многоконфессиональную страну, но и страну полиэтическую, где разные группы населения вырабатывали для себя различные принципы сосуществования. Окончательно всё запуталось в советские годы – годы государственного атеизма. Конечно, существовали и существуют государственные законы. Но почему же тогда интеллигенции понадобилось вырабатывать свой кодекс чести, а чиновникам – свои правила поведения? Уголовники, естественно, тоже в стороне не остались – у них свой закон. И так далее. Официально вроде бы никто заповедей не отменял. Никто не говорил, что можно убивать, воровать, прелюбодействовать и прочее. Просто люди перестали понимать – почему нельзя. Система нравственных ценностей была нарушена. Именно система. Оказалось, что без первой заповеди («Я Господь твой…») остальные не работают. В этой системе всё принадлежит Богу. Нельзя воровать, потому что воруешь не у соседа – у Бога. И убивать нельзя по этой же причине.