Литературная Газета 6262 (№ 06-07 2010) - [89]

Последние два тома антологии охватывают период XX – начала XXI века. И это закономерно. Многие наши поэты были недостаточно полно переведены или вообще не переведены на русский язык из-за идеологических соображений; большая часть этих поэтов были признаны пантюркистами и преданы забвению (Алибек Гусейнзаде, Мухаммед Хади, Гусейн Джавид, Самед Мансур, Джафар Джаббарлы, Ахмед Джавад, Уммугюльсум, Микаил Рафили, Алмас Илдырым, Мухаммед Бирия, Гамид Нитги). Надо сказать и о том, что личная и творческая дружба великих азербайджанских поэтов С. Вургуна, Р. Рза, С. Рустама, Б. Вагабзаде и др. со многими корифеями русской и советской поэзии оказалась весьма плодотворной и способствовала созданию талантливых переводов на обоих языках. Немало места в антологии отведено русскоязычным поэтам-азербайджанцам.

Во втором томе антологии особо выделяется поэзия Расула Рзы, с именем которого связано утверждение азербайджанского верлибра. Полифоничен, многообразен и пёстр поэтический мир цикла философских стихов «Краски», названный Назымом Хикметом совершенно новым явлением во всей тюркской поэзии. Точны переводчики Р. Рзы – мастера русской поэзии Б. Слуцкий, А. Тарковский, А. Ахматова, Е. Винокуров.

В третий том антологии вошла новейшая азербайджанская поэзия второй половины XX – начала XXI века. Здесь представлены известные русскоязычному читателю поэты 70–80 гг. с их новаторскими идеями и ярко выраженным национальным самосознанием, а также авторы, сказавшие своё веское слово в современной азербайджанской литературе. Среди них – Бахтияр Вагабзаде, Габиль, Алиага Кюрчайлы, Али Керим, Халил Рза Улутюрк, Мамед Араз, Джабир Новруз, Фикрет Годжа, Анар, Сабир Рустамханлы, Муса Ягуб, Вагиф Самедоглу, Рефик Зека Хандан, Нусрет Кесеменли, Кямал Абдулла, Рамиз Ровшен, Зелимхан Ягуб, Чингиз Алиоглу и др.

В отличие от предыдущих антологий поэзия молодых также впервые включена в сборник. Некоторые из них, особенно пишущие на русском языке, периодически печатаются на страницах русскоязычной прессы республики и имеют редкую возможность появляться на страницах российских газет и журналов.

Напоследок хочется вспомнить приведённые в предисловии к антологии слова академика Бартольда – первого переводчика «Книги деда моего Коркута» на русский язык: «В Средние века не могло быть и речи о том, чтобы европейские путешественники, когда они приходили на Восток, чувствовали себя более культурными людьми по сравнению с населением тех стран, куда они приезжали, так как в Средние века культура в Европе стояла ниже, чем в Азии». И по сей день поэзия, являясь «отзывом мыслей благородных», звучит в Азербайджане «как Божий глас». Живо будет наше слово, будем жить и мы, будет воспеваться «тот край, где родина моя живет». И никто не отнимет у нас наше слово и песню.

Можно ль песню из горла украсть? Никогда!

Ты – дыханье моё, ты – мой хлеб и вода!

Предо мной распахнулись твои города...

Весь я твой. Навсегда в сыновья тебе дан,

Азербайджан, Азербайджан!

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

Ключ от «Манаса»

Cовместный проект "Евразийская муза"

Ключ от «Манаса»

ОТ  ПЕРВОГО  ЛИЦА

До двенадцати лет иссык-кульский мальчишка Талантаалы Бакчиев ничем не отличался от своих сверстников, разве что больше других любил народные сказки и с увлечением рисовал их героев, мечтая, что когда-нибудь станет настоящим художником. Но судьба готовила ему удивительные повороты, а истинное предназначение этого человека, казалось, было предопределено уже при самом его рождении.

В тот 1971 год, когда в семье сельской учительницы и колхозного тракториста родился будущий манасчи* Талантаалы Бакчиев, навсегда покинул мир реальности его кровный родственник, легендарный сказитель героического эпоса «Манас» Саякбай Каралаев (1894–1971). По традиции, закреплённой веками, это необычайное искусство передаётся по наследству, что и случилось с Талантаалы.

В один из осенних дней Талантаалы пас за селом овец из домашнего хозяйства дяди – Кобогона Субанова. Как настоящему чабану, мальчику были доверены двадцатидвухлетний конь и отара овец, которые с удовольствием пощипывали щедрую сентябрьскую травку. Светило ласковое иссык-кульское солнышко, воздух был чист и прозрачен. Всё было спокойно и привычно.

Теперь уже сам Талантаалы затрудняется определить, что именно – сон или явь – вдруг охватило его сознание. И увидел мальчик прямо у кромки горной реки прекрасную белоснежную юрту, через щель входа в которую струился мягкий свет. Недолго думая, он подошёл к этой юрте и переступил её порог. Внутри было тепло и просторно, в центре стоял небольшой топчан, на котором спал вечным сном обнажённый мальчик. Талантаалы определил его возраст – пять-шесть месяцев от роду.

По обе стороны топчана сидели две женщины, одетые в глубокий траур. Одна была постарше, другая – помоложе, и Талантаалы по какому-то наитию сразу догадался, что эти женщины совершенно необыкновенные: жена и мать Манаса Великодушного – Каныкей и Чийырды. Они очень обрадовались гостю и сказали: «Мы давно ждём тебя. Как хорошо, что ты пришёл! Ты должен оживить нашего Семетея».