Литература. XXI век. К вопросу о стандарте среднего общего образования по литературе - [3]
Литература как школьный предмет дает ощутимый вклад в инфостресс. Легко предугадать, что скоро наши школьники будут принимать таблетки-стимуляторы мозговой деятельности (как в Штатах), а учителя и родители, не вникнув в проблему, будут видеть в этом происки Госдепа.
Вторая ошибка – избыток сатиры и обличения и нехватка книг с Идеалами и Героями, в том числе романтических.
Создается впечатление, что составители программы забыли про реального живого ученика, того кто «выходя из-под опеки, стремится преодолеть препоны. Он, естественно, стремится забросить на чердак парики и плащи своих предков. И, наконец, он отрицает, возможно даже с излишней резкостью, те образцы, на которые консерваторы взирали с трепетом. Он с уважением относится к истории, но прежде видит жизнь – клокочущую, пеструю, знакомую» [36].
Как же понять эту жизнь, если после 11 лет обучения, у школьника в памяти остается унылый исторический фон, что Москва была фамусовской, дворяне были «лишними» и обломовыми, помещики – собакевичами и плюшкиными, чиновники – ворами и взяточниками, Петербург по Гоголю был городом абсурда, населенный ничтожествами, по Островскому купечество – темным царством, горожане – салтыковскими «глуповцами», мещан по Достоевскому обуревали «бесы», по Чехову они меланхолически деградировали, Блок нагонял ужас на читателя перед будущим и т. д. Это своего рода литературно-национальный мазохизм. У школьника создается искаженный образ отечества. Он с молодых ногтей привыкает повторять пошлость – у нас беда: дураки, дороги и чиновники. Отсюда возникает желание эмигрировать. Вот пример из жизни, характеризующий настроение молодого эмигранта: «Я живу в стране робинзонов, а не обломовых и ног под собой не чувствую, нахожусь в полете».
Замечу, что преимущественное изучение «ошибок отцов», нехватка романтики развивают нигилизм и раньше времени старят юношу. У двоечников и троечников в этом смысле есть преимущество – у них дольше сохранится задор молодости и душевное здоровье. Если смотреть шире, то когда школа воспитывает юношей и девушек на книгах, где нет романтики, «ни божества, ни вдохновенья», то нация обречена на вырождение (литература советского времени – особый вопрос). Современный школьник представляет Россию страной, в которой ничего не созидали, не смеялись, не пели, не влюблялись, не растили детей, а только страдали, воровали и воевали. Это пессимизм чистейшей воды.
Обвинение в пессимизме – тяжелое обвинение. Поэтому для ясности я приведу определение: «Пессимизм (от лат. pessimum – наихудшее, самое плохое) в обычном словоупотреблении – изображение всего в мрачном свете; такое личное убеждение или философское направление, которое в противоположность оптимизму рассматривает в мире прежде всего его отрицательные стороны, считает мир безнадежно плохим, а человеческое существование – до конца бессмысленным» [39].
Есть еще один минус в увлечении сатирой. Дело в традиционных недостатках русской сатиры. Достоевский на этот счет сказал: «У нас боятся дать положительное». И еще сказал, что правда произведения – когда осмеиваемый персонаж догадывается о своем пороке и страдает от этого. Но у наших сатириков нет ни первого момента, ни второго. Как следствие, сатира поверхностна и не заставляет читателя размышлять. «Он скалит зубы и только» [1].
Третья ошибка связана со смутой в головах чиновников из Министерства образования, которая произошла в 90-х годах. В ее результате победил сайентистский, технократический подход к преподаванию. В нем есть резон, но подгадил максимализм: «Форма – это содержание» (Витгенштейн). При выборе книг стали исходить из художественных особенностей, оставив в стороне идейное содержание и воспитательно-образовательное значение. Ошибочность нововведения разберем ниже.
Четвертая ошибка – архаичность тематики и соответственно нехватка современной литературы, особенно интеллектуальной, в том числе фантастики. Видно желание «по умолчанию» уйти от современности. Очевидно, что в глобальном мире каждая нация, и мы особенно, должна ответить на вызовы времени или ее вытолкнут на задворки. Старшеклассникам надо дать представление о национальных, политических, экологических, этических и прочих проблемах в России и Мире и сделать это по возможности в смягченной художественной форме. Но этого мало – необходимы книги оптимистического содержания с Героями-победителями, а не страдальцами. Такие книги есть. В соответствии со сказанным изучение преимущественно сатирической и обличительной архаики XIX века есть не просто потеря времени, а зловредная ошибка.
Добавлю, что в школе не знакомят с книгами, содержание которых напрямую касается подростков, тем более когда обсуждение требует нравственных усилий учителя и учеников. А как же иначе, без усилий? Я имею в виду «Павлика Морозова», «Тимура и его команду», «Повелителя мух» и др. В результате дети отстают в развитии.
Пятая ошибка – невнятное изучение советской литературы. Видна растерянность в решении вопроса, что взять из нее в XXI в. А взять надо немного, но лучшее, поскольку там есть Идеалы и Герои (см. табл. 2).
Книга Михаэля фон Альбрехта появилась из академических лекций и курсов для преподавателей. Тексты, которым она посвящена, относятся к четырем столетиям — от превращения Рима в мировую державу в борьбе с Карфагеном до позднего расцвета под властью Антонинов. Пространственные рамки не менее широки — не столько даже столица, сколько Италия, Галлия, Испания, Африка. Многообразны и жанры: от дидактики через ораторскую прозу и историографию, через записки, философский диалог — к художественному письму и роману.
«Наука, несмотря на свою молодость, уже изменила наш мир: она спасла более миллиарда человек от голода и смертельных болезней, освободила миллионы от оков неведения и предрассудков и способствовала демократической революции, которая принесла политические свободы трети человечества. И это только начало. Научный подход к пониманию природы и нашего места в ней — этот обманчиво простой процесс системной проверки своих гипотез экспериментами — открыл нам бесконечные горизонты для исследований. Нет предела знаниям и могуществу, которого мы, к счастью или несчастью, можем достичь. И все же мало кто понимает науку, а многие боятся ее невероятной силы.
Научное издание, созданное словенскими и российскими авторами, знакомит читателя с историей словенской литературы от зарождения письменности до начала XX в. Это первое в отечественной славистике издание, в котором литература Словении представлена как самостоятельный объект анализа. В книге показан путь развития словенской литературы с учетом ее типологических связей с западноевропейскими и славянскими литературами и культурами, представлены важнейшие этапы литературной эволюции: периоды Реформации, Барокко, Нового времени, раскрыты особенности проявления на словенской почве романтизма, реализма, модерна, натурализма, показана динамика синхронизации словенской литературы с общеевропейским литературным движением.
«Сказание» афонского инока Парфения о своих странствиях по Востоку и России оставило глубокий след в русской художественной культуре благодаря не только резко выделявшемуся на общем фоне лексико-семантическому своеобразию повествования, но и облагораживающему воздействию на души читателей, в особенности интеллигенции. Аполлон Григорьев утверждал, что «вся серьезно читающая Русь, от мала до велика, прочла ее, эту гениальную, талантливую и вместе простую книгу, — не мало может быть нравственных переворотов, но, уж, во всяком случае, не мало нравственных потрясений совершила она, эта простая, беспритязательная, вовсе ни на что не бившая исповедь глубокой внутренней жизни».В настоящем исследовании впервые сделана попытка выявить и проанализировать масштаб воздействия, которое оказало «Сказание» на русскую литературу и русскую духовную культуру второй половины XIX в.
Появлению статьи 1845 г. предшествовала краткая заметка В.Г. Белинского в отделе библиографии кн. 8 «Отечественных записок» о выходе т. III издания. В ней между прочим говорилось: «Какая книга! Толстая, увесистая, с портретами, с картинками, пятнадцать стихотворений, восемь статей в прозе, огромная драма в стихах! О такой книге – или надо говорить все, или не надо ничего говорить». Далее давалась следующая ироническая характеристика тома: «Эта книга так наивно, так добродушно, сама того не зная, выражает собою русскую литературу, впрочем не совсем современную, а особливо русскую книжную торговлю».