Литература. XXI век. К вопросу о стандарте среднего общего образования по литературе - [22]
Сравните:
Что касается стихотворной техники поэта, то стоит ограничиться показом метрики, ритмики и фоники. Размер – пятистопный ямб (аБаБ). Последние два стиха выделены перебоем: удлиненный Я6 и укороченный заключительный Я4. Перебои чрезвычайно выразительны. Такой минимум стихотворной техники вполне усвояем. Учителю легко пояснить, что стихам Тютчева присуще изящество формы. А если стихотворение проникнуто мыслью так, как это умел поэт, то и консервативный ямб не стареет. И поэзия Тютчева не стареет.
Еще любопытный момент. Тютчев бы не был самим собой, если бы не мог сказать сначала так:
И мы ему верим. А потом – так:
И мы ему тоже верим!
«Продвинутым» ученикам можно предложить задания, рекомендованные в одном из пособий, изданных МГУ:
• сопоставьте «Вечер» Жуковского и «Тени сизые смесились»;
• сравните «Невыразимое» Жуковского и «Silentium»;
• составьте метрические схемы стихотворений «Silentium» и «Последняя любовь».
В программу включим стихотворения по выбору учителя.
А. Н. Островский
«Мнение, что Островский хорош, где традиционно рисует купцов-самодуров и их загнанных жертв, сделалось общим».
Вестник Европы, 1869 г.
«…дать положительное силы таланта не имел, холоден, растянут (повести в ролях) и недостаточно весел, или лучше сказать, комичен, смехом не владеет. Островскому форма не удалась. Островский, хоть и огромное явление, но сравнительно с Гоголем это явление довольно маленькое… он мало сказал».
Ф. М. Достоевский
Пьесы Островского архаичны, даже дремучи, и в них почти нет «положительного». Темное царство, изображенное Островским, расположено ближе к Азии, чем к центру России и тем более бесконечно далеко от Европы. После знакомства с пьесами остается впечатление, что просвещение еще не дошло до «темного царства» и, может быть, не дойдет вовсе. Его обитатели и не нуждаются в нем. Они копошатся на земле и не смотрят ни в Даль, ни в Небеса.
Поэтому, а также из-за перегрузки программы, предлагаю творчество Островского не изучать.
Ф. М. Достоевский
«Менее подходящего к детскому возрасту писателя не существует».
Из доклада в Министерстве народного просвещения, 1885 г.
«Тот, кто случайно заронил мысль об убийстве старухи, только придал выражение чему-то тайному, дремавшему в нем. Раскольников, волшебник самоуединенности, и заклятием воли выкликает колдовской мир безумия».
Вяч. Иванов, 1932 г.
Великий писатель Ф. М. Достоевский – один из самых читаемых и самых цитируемых в мире. Его произведения, казалось бы, надо учить в школе. Но поскольку в них он «заглядывал в бездны человеческого духа» и поднимал «проклятые вопросы», то есть сомнения на этот счет.
Для меня, почитателя Достоевского, долго не хватало одного момента, а именно отношения его к просвещению. Когда нашел его, то обрадовался: «Что несем мы из Европы? Пред чем народ должен бы был преклоняться? Нет, отнюдь не нравственные начала… а во-первых и главное, – образованность, расширение горизонта, умножившееся и усиленное пониманием своей идеи через сопоставление с западноевропейским миром…». Здесь Достоевский и Тютчев – единомышленники. Это есть довод в пользу изучения. Однако проблема остается. Ее понимали еще в царское время. В Ученом комитете при Министерстве просвещения в 1885 г. рассматривался вопрос, какие рассказы допустить в школьные библиотеки: «Столетняя», «Мужик Марей» и «Мальчик у Христа на елке». Первые два были разрешены, так как в них в порядке «счастливого исключения не очерчивается мир страданий, порожденных особого рода развратом и преступными деяниями целой среды, в которой действуют надорванные люди, будущие преступники».[11] Рассказ «Мальчик у Христа на елке» был запрещен. Не могло быть и речи о включении «Преступления и наказания» в детские библиотеки. Кстати, Достоевский считал, что «Отверженные» Гюго выше «Преступления и наказания». Над этим стоит подумать. Во всяком случае, для молодых людей «Отверженные» Гюго – более подходящая книга. Эти факты усилили мои сомнения в целесообразности изучения Достоевского. К тому же могу добавить следующее. Мое поколение читало Достоевского, и часто запойно, только в 20–25 лет. Достоевский привлекал нас как автор психологического детектива с мастерски закрученным сюжетом (так воспринимают его творчество большинство читателей, особенно на Западе). Но мы, в основном по молодости, не обращали внимания на суть – проповедь превосходства смирения и страдания над другими не менее важными ценностями. Наконец, мы, как и современные школьники, были не способны понять и принять доминанту: ближайший путь к Богу (Христу) должен проходить через грех и страдание. Именно в такой последовательности. Это – слишком мрачное христианство.
Подведем итоги. Проблему изучения Достоевского могут решить совместно психологи и педагоги. Я считаю, что с его творчеством надо знакомить в обзорном порядке.
