Литература с Дмитрием Быковым - [14]

Хотя мне, например, эта сказка всегда казалась каким-то примером дурной бесконечности, плохого сна. Но, узнавая этот плохой сон, мы справляемся с абсурдом нашего собственного существования.

Примерно к середине книги мы начинаем понимать, что собственную нашу жизнь вполне можно описать таким же образом и она будет точно так же абсурдна. То есть в «Алисе» описывается абсурд повседневного существования. Если посмотреть на него со здравой точки зрения, все мы только и делаем, что какие-то беспричинные бессмысленные глупости, которым придаем огромный смысл.

Дальше наступает самое главное, говоря по-научному, кульминационная, главная сцена повести. Это момент попадания Алисы во дворец. Прежде всего, она видит, что там происходит еще более абсурдное действие, а именно: покраска цветов. Это, понятное дело, намек на бессмысленную войну Алой и Белой розы (то есть Йорков и Ланкастеров), которую большинство детей знает из «Игры престолов» как войну Ланнистеров и Старков.

Перекрашивание цветов – еще одна примета абсурда. Они должны были посадить алые, а посадили белые. Здесь мы постепенно начинаем понимать, какой мир изображен в Алисе. Это мир диктатуры, мир тотального подчинения, потому что главная его примета – это строгая и неизбежная необходимость выполнения совершенно бессмысленных действий. Мы начинаем догадываться, что «Алиса в Стране чудес» – это картинка викторианской Англии, в которой всем предписано абсолютно неукоснительное соблюдение совершенно бессмысленных правил, и чем эти правила безумнее, тем неукоснительнее надо их соблюдать. И все общество, которое там собирается, это не что иное, как колода карт. Ведь колода карт – это и есть отражение мира бессмысленных иерархий.

Иерархия – это система ценностей, выстроенных по ранжиру.

Почему король старше валета, почему туз бьет всех – это непонятно, это такая система условностей в этом мире выработана. Алиса разрушает условность, когда говорит: «Вы же всего-навсего колода карт!»

Там, если вы помните, Герцогиня, и не только она, и Королева тоже, все время повторяют одну и ту же цитату из пьесы Шекспира «Ричард III»: «Голову с него долой!» Королева все время повторяет: «Отрезать голову! Отрубить голову!», она и Алисе этим угрожает. Но она ничего больше и не умеет. При этом никто не выполняет ее требования.

Кстати, есть еще довольно жестокая сцена, такая не по-кэрролловски жестокая, описания крокета. Надо сказать, что сказка, как показал еще Андерсен, совершенно не обязана быть доброй. В сказке могут быть очень жестокие эпизоды, и, по-честному, некоторые истории Андерсена гораздо страшнее, чем любой современный триллер. И они очень жестокие, потому что ребенок – это существо такое благополучное, для того, чтобы его пробить, пробить его защитную стену, иногда нужно сочинять очень мрачные истории. Потому что иначе ребенку не будет страшно, а чтобы запугать по-настоящему, нужно бить его сильнее, чем взрослого.

Так вот, сцена крокета – одна из самых жестоких в сказочной литературе. В крокет играют живыми ежами, а клюшками являются живые фламинго с длинными клювами. Поэтому игра причиняет мучение как ежам, так и фламинго, не говоря уже о том, что и самим играющим это не особенно приятно.

Конечно, вы не английские дети и вряд ли знаете, что такое крокет, в чем смысл этой игры. Нужно с помощью длинного молотка (это очень принципиально!) провести мяч через несколько ворот.

А тут надо с помощью длинной шеи фламинго, его клювом, забить в ворота несчастного ежа.

Ну, для современного ребенка это как бы игра ежами в футбол. И играющим, и ежу это будет не особенно комфортно. Еж колючий, и пинать его неудобно, а уж каково самому ежу в процессе игры в мяч, страшно подумать.

Но вот идет эта жестокая игра, которая никому не доставляет радости и которую тем не менее надо бесконечно продолжать, потому что время в этом ужасном мире исчезло.

Это тоже один из важных намеков на то, что происходит в «Алисе». «Алиса» на самом деле – не просто иерархический, не просто абсурдный, но чрезвычайно жестокий и болезненный мир. Люди в этом мире, что особенно принципиально, постоянно меняют размер. И это как раз намекает на то, что при такой власти, при жестокой системе навязанных ценностей у человека никогда нет постоянного роста. Он то уменьшается до крошечных размеров, то колоссально увеличивается.

Можно вспомнить, что большинство сказок о жестоких королевствах – это почти всегда о маленьких человечках. Самый известный текст о маленьких человечках, помимо «Алисы», это «Хоббит», «Властелин колец». В России это «Незнайка». В Англии более старой – «Путешествие Гулливера», где Гулливер попадает то в мир лилипутов, то в мир великанов.

И в этом-то и заключается проблема, что при такой власти размер человека никогда не константа, всегда непостоянен. Сегодня героя вознесли, и он – великан. Завтра от него все отвернулись – и он карлик. И такая система увеличений и уменьшений – один из сквозных мотивов сказок.

Например, одна из советских сказок – замечательная повесть «Необыкновенные приключения Карика и Вали» Яна Ларри. Где двое детей съели волшебный порошок и уменьшились, а потом выпили волшебный лимонад и увеличились.