Листья полыни - [73]

Прежде всего, не надо было суетиться. «Не спеши. Я знаю, как надо», — сказал про себя Волкодав и окончательно провалился из времени, где трещал и тонул в черном океане корабль, во время, где враг одолевал его сородичей, да еще вблизи его родного дома, в том единственном знаемом им месте, где его дом еще жил.

Против него был конный ратник из того странного воинства, что вторглось в веннские пределы. За ним были еще пятеро его людей, далее бушевала жестокая сеча, где опытный взгляд Волкодава сразу отметил пеших и конных воинов, на одежде которых были нашиты клочки серой песьей шерсти. А дальше, всего в тридцати саженях, падала в глубь земли ямина, на дне коей, ни единым плеском не искаженное, блестело в полуденных лучах молодого весеннего солнца священное Нечуй-озеро.

Тот, кто пришел из Вечной Степи, был не слишком похож на обычных ее уроженцев. Был он высок и светел волосом, как светла свежая солома. И глаза его, пусть узкие и раскосые, распахнуты куда шире, нежели у соратников его, и серые, как лед сухеня месяца. Облачен был он в белый халат, уже изрядно выпачканный, запыленный, обрызганный кровью и прорванный мечами и стрелами, а все ж белоснежный там, где ткань осталась невредима. Под халатом Волкодав приметил доброй работы кольчужную броню, какой не делали ни в Галираде, ни у сегванов, и вельхские кузнецы такой не ковали, и тем паче ни в Нарлаке, ни в Халисуне.

«Должно быть, откуда-то с Восходных Берегов», — рассудил венн.

И был прав: Кутлуг взял эту броню в разрушенном Хорасане. Поклонявшиеся огню и пламени маны умели ковать металл, как никто. Видно, знали некие тайны огня, унесенные теперь с собой в холодное подземное царство теней, где ни огонь, ни его тайны никому не были надобны. Но вошедший в металл огонь жил в нем, придавая ему свой блеск и неодолимость.

Голову мергейта защищал круглый остроконечный шлем с крутыми выпуклыми боками. С такого меч соскальзывал, если только не бил точно поперек покатой поверхности. Впрочем, как раз это Волкодав не только что знал, но и умел. Если кто видел — а видели это допреж всего мергейты, окружавшие и берегущие в битве своих воевод, олицетворяющих бранное счастье и удачу, — то удивился бы немало: Зорко Зоревич, что из рода Серых Псов, возглавивший отряд, призванный раздробить змеиную голову, отделенную от тела мергейтской тьмы, за одну битву преображался уж не однажды. А Волкодав, привыкший уже за многие сны к чужому телу, хоть и немало было ныне сомнений в том, вовсе ли оно чужое, ослабил хватку пальцев на черене меча ровно настолько, насколько это было нужно, чтобы держать меч и цепко, и твердо, но и так, чтобы позволить клинку явить свою силу, подвластную воле хозяина, и вершить смертоносную работу без помех. Потом же, стараясь не глядеть врагу в глаза — незачем это было, ничем ведь не обидел его мергейт, а тем лишь виновен был, что послали его в чужую землю владыки, — двинулся Волкодав на лошади противосолонь, чтобы противнику рубить стало неудобно. Тому быстро развернуться помешали его же соратники. Немного помешали, но Волкодаву и того достало. Походя ткнув острием меча одного из мергейтов, отчего тот сразу схватился за бок, — Волкодав мигом приметил, что меч, непохожий на веннские, со скругленными оконечьями, был приспособлен для колющего удара, любимого в Аррантиаде, — венн обрушил на мергейта в белом халате косой удар сверху, короткий и резкий, как удар хлыста, да и рука при этом шла свободно и хлестко, ровно плеть.

Мергейт, к чести своей, сумел, успел подставить под удар конец сабли, но не смог удержать ее достаточно крепко, да и скользнул меч по сабле, просто отклонив ее, и упал всей мощью мергейту в основание шеи. Крепка была кольчуга, откованная манами, но вельхский меч оказался прочнее, ведь не обычные искусники кузнецы делали его. Волкодав разрубил кольчугу, как и действительно умели это Сольгейр кунс и могучий воин Бьертхельм, а следом погрузил злое железо в плоть мергейта до самого сердца. Тело Кутлуга завалилось назад, потому что Волкодав, высвобождая меч, оттолкнул его, и было подхвачено на копье забежавшим за спину сотнику степняков Милени. Не надобен оказался этот отчаянный бросок: Кутлуга, грозного сотника, убили и без него, а вот от своих он отошел, и наехавший сзади Эрбегшад наотмашь стегнул его саблей по голове. Саблю Эрбегшад носил не обычную, а с елеманью, и кожаный шлем Милени, железными прутьями, в него вшитыми, укрепленный, такого тяжкого удара не выдержал. Миленя упал, и тело Кутлуга рухнуло на него сверху, пронзенное насквозь копьем. А Эрбегшад промчался дальше, не задерживаясь.

Волкодав увидел, как убит был пеший венн, поспешивший ему на подмогу, но гнаться за степняком в войлочном шлеме-шапке и в белом, как и у поверженного им, халате не стал, да и не в правилах общего боя это было. Коли каждый стал бы за обидчиком гоняться, ни единого сражения никому не выиграть бы! На то и был заведен в войске порядок и закон, и от мудрого арранта, с коим знакомство свел еще в подгорной тьме на самоцветных копях, слышал Волкодав о древних аррантских воеводах, великие труды о боевом порядке и о войне по-ученому создавших. Аррант, впрочем, тягот не выдержал, умер. Волкодав и имени его не знал.