Листая страницы сербской истории… - [143]

ХХ век принёс, с одной стороны, подтверждение нашему сотрудничеству, закрепив его в совместной борьбе против фашизма, а с другой – нанёс ему неизгладимый урон. Таковым был 1948 г., когда И. В. Сталин толкнул Югославию в изоляцию, обвинив И. Броз Тито в измене идеалам социализма.

Разрыв был мучительным, трагическим и долгим. После 1948 г. выросло несколько поколений людей и в России, и в Югославии, которые не знали об исторических традициях братства, существовавших между сербским, черногорским и русским народами. В Югославии за любовь к России пострадали тысячи невинных патриотов, лучших людей страны. Вплоть до конца 80-х гг. нельзя было открыто проявлять свои чувства к русскому народу, даже посещать Русский дом в Белграде. Любовь к России передавалась, как в былые времена, лишь в устной форме, в семье, от отца к сыну. В России о Югославии помнили лишь старшие поколения[335].

Таким образом, когда мы говорим о традициях, то не должны забывать, что они формировались в сложных условиях международных отношений, были подвержены влиянию многих факторов, в том числе разновекторных внутриполитических сил. В наших отношениях были взлёты и падения, когда периоды дружбы и тесного сотрудничества сменялись годами отчуждения и ледяной сдержанности.

Разразившийся в начале 90-х гг. кризис в Югославии стал, кроме всего прочего, и новым испытанием наших отношений. События начала 90-х годов, кризис на территории Югославии возникли в конце длительного периода охлаждения отношений между СССР и Югославией и частичной их стагнации. В тот период балканское направление находилось на задворках внешней политики России, с одной стороны, как невостребованное со стороны Югославии, а с другой – как неприоритетное для Москвы. В этих условиях грянули почти одновременно национально-политические кризисы и в России, и в Югославии.

Югославия оказалась в трудных условиях распада федерации и искала поддержку среди европейских государств. Заговорила историческая память, и Белград с надеждой обратился к Москве, как это часто случалось в истории. В ответ он встретил холодное непонимание, а также недоумение представителей российской дипломатии по поводу того, почему именно Россия должна радеть за сербов и черногорцев. Неизменным этот курс был до 1996 г., хотя можно проследить некоторые его внутренние фазы. Причинами такого постоянства была сложившаяся практика взаимоотношений во властных структурах России, концентрация всей полноты власти по внешнеполитическим вопросам в руках министра иностранных дел и, соответственно, его политическая ориентация.

Внешняя политика России на балканском направлении с начала 90-х годов прошла несколько этапов:

Первый период характеризовался традиционной для СССР внешнеполитической ориентацией в последний год существования государства и первые месяцы после его распада (1991 – начало 1992 г.).

Провозглашение независимости республик СФРЮ, начало межнациональных столкновений в Хорватии, война в Словении пришлись на последние месяцы деятельности МИД СССР. В начале июля 1991 г. министр обороны Югославии В. Кадиевич звонил министру обороны СССР маршалу Язову и спрашивал, может ли СССР поддержать Югославию в случае военной интервенции Запада и может ли поставить так необходимое армии вооружение? Ответ маршала был отрицательным на оба вопроса[336]. 9 июля Язов передал В. Кадиевичу слова М. С. Горбачева, что СССР может оказать Югославии только дипломатическую помощь.

В 1991 г. Москва ещё продолжала политику невмешательства во внутренние дела Югославии, поддержку территориальной целостности СФРЮ. Обострение политической обстановки в Югославии в начале 1991 г. не вызывало особого беспокойства у российского руководства, которое исходило из того, что решение возникших в СФРЮ проблем должно происходить без какого-либо вмешательства извне. Запад очень боялся вмешательства Москвы в кризис на Балканах и пытался влиять на позицию официальных кругов СССР. Руководству Югославии стало известно, что на одной из встреч высших должностных лиц НАТО и СССР натовцы преду предили русских, чтобы те не вздумали оказывать материальную или идеологическую поддержку Югославской народной армии (ЮНА): в этом случае НАТО будет реагировать «решительно и со всей силой»[337].

Влияние США на внешнеполитическое ведомство СССР всё же имело конкретные результаты. Советский Союз хотя формально и не присоединился, но практически прекратил поставки в Югославию вооружения и боевой техники после того, как ряд стран, включая США и Германию, наложили эмбарго на поставки оружия в этот регион. МИД сделал об этом специальное заявление 19 сентября 1991 г. А 25 сентября 1991 г. Россия проголосовала в СБ ООН за Резолюцию № 713 о запрещении ввоза оружия в Югославию.

Распад СССР не мог не повлиять на внешнеполитическую деятельность России. Начались и структурные, и концептуальные преобразования. В декабре 1991 г. после Беловежских соглашений возглавлять МИД России остался А. В. Козырев, недавно назначенный на должность министра иностранных дел РСФСР. Б. Н. Ельцин оставил А. Козырева министром, хотя осознавал, что он – спорная фигура. Президента предупреждали, пишет он в книге, что «Козырев прозападник, Козырев проамериканец». Но Ельцина прельщала «молодость А. Козырева, его выдержка, его холодноватый профессионализм», умение выдерживать большие физические нагрузки