Листая страницы сербской истории… - [105]

Русского художника и его картины воспринимали по-разному. Одни называли его за творческую плодовитость «фабрикантом картин» (примерно 6 000 картин), забывая Рубенса, Гойю, Тициана. Другие видели в его картинах выгодное вложение капитала. Третьи, как один из самых известных и знаменитых мастеров кисти Пайя Йованович, считали его «самым лучшим современным югославским художником». Последнее десятилетие своей жизни Колесников страдал от болезни Паркинсона и «было настоящим чудом, как он мог держать кисть, но он работал не ради денег… а потому, что его талант не давал ему покоя». После его кончины один из почитателей его дарования, Божо Божич, риторически вопрошал недоброжелателей Колесникова: почему в Югославии подделывают только его живопись, почему люди «за Колесникова» готовы платить десятикратную цену?[265]

Многие его картины «разлетелись» по свету, что-то осталось и для Белграда нынешнего, XXI века, и для Москвы, России, в которой он опять вызывает восхищение своим мастерством. Кстати, зимой 2009 г. в магазине на Тверской, что рядом с памятником князю Юрию Долгорукому, я увидел одну из картин Колесникова. Его «Прачка. Зима» (картон, смешанная техника) стоила примерно 35 тысяч долларов. Дороговато. Но колорит потрясающ: темноватый от сумерек снег, на переднем плане удаляющаяся фигура крепко сбитой женщины в синей юбке с белыми горошинами, поверх жакета полушалок с кистями и красной каймой. С одной руки свешивается пук белья, другой она тянет лёгкие изящные санки с выстиранным цветным платьем.

Что ещё? В Белграде он слыл «знаменитым русским художником», как надписывал на конвертах к нему Репин.

Из художников, осваивавших мастерство в послевоенное время, назову двоих, самых известных: это Леонид Шейка и Ольга Иваницки (по-русски её фамилия звучала бы как Иваницкая), творчеству которых посвящены многочисленные статьи и книги на разных языках мира.

Леонид Шейка родился в Белграде в 1932 г. в семье офицера-картографа, украинца Трофима Васильевича Шейки. Уже в студенческие годы его рисунки отличались от привычного стиля классического рисунка. Вместе с М. Главуртичем они становятся инициаторами «интегральной живописи», поддержанной теми, кто стремился вырваться из «закостеневшего» в традиции творчества.

Сам Шейка тогда постоянно находился в поиске: в 1956 г. он вступает в фазу «синтетического классицизма-панреализма». При этом панреализм, по Шейке, представляет «мир предмета и структур в континуитете как собрание различий, стремящихся к единству, переходя из одной сферы реальности в другую»[266]. Творчество Леонида Шейки насчитывает несколько так называемых фаз или периодов. С конца 1950-х гг. он вошёл в период «комнаты». Тогда появляются его картины с такими названиями, как «Комната с зеркалом», «Комната центра». Как пишет С. Маркович, «комната» «олицетворяет космос, населённый предметами собственной жизни, в котором память, искусство и мечта не могут быть разделёнными»[267]. В 1967 г. Шейка начал серию картин, посвящённых «мертвой природе». При этом изображённые на них предметы входят в категорию тех, которые обычны для свалки. Своим циклом мастер стремился примирить две полярности в сфере предметов. С одной стороны, напомнить нам о первоначальном назначении того или иного предмета, а с другой – извлечь его из «анонимности свалки» и дать возможность установить связи «между его прообразом и его наружным воплощением»[268]. Для него «свалка» означала место, на котором предметы поглощают друг друга, «оставляя на оборотной стороне Ничего свой прообраз»[269]. Денегри, один из критиков творчества художника, писал, что своим циклом мультипликации предмета Шейка «прорвался в некоторые фундаментальные вопросы современной битвы человека, в которой отношение человек – предмет заменило прежнее отношение человек – природа, неся с собой кроме некоторых бесспорных утилитарных удовлетворений и некоторую новую категорию травмы, которая может квалифицироваться фактом современной фетишизации присутствия, роли и значения вещей в ежедневной жизни»[270]. Умер художник 15 декабря 1970 г. в Белграде. В своей «Последней записи» Леонид Шейка писал в завершающей строке: «Рисование есть вид молитвы»[271].

Оля Иваницки

Мне пришлось видеть некоторые его картины. Я бы не отважился утверждать, что они мне близки и понятны. Но мир воспринимается по-разному, а Леонид Шейка всё же был признан в нём.

Его женой была безмерно талантливая Оля Иваницки, художница, скульптор, поэтесса, мультимедийный мастер. Русская художница участвовала в более чем тысяче коллективных выставок, начиная с 1955 г., а с 1957 г. выставлялась самостоятельно (около ста выставок). Иваницки входила в знаменитую авангардистскую группу «Медиала». В её картинах отразилась эпоха художественных поисков XX столетия. В 1960-е гг. благодаря Иваницки в Белграде появился поп-арт. Её картины и скульптуры находятся в частных коллекциях, например у Рокфеллера, Киссинджера, Карло Понти и Софи Лорен, а также в многочисленных музеях мира. Именно Оля Иваницки победила в конкурсе на звание лучшего художника Югославии XX столетия. Её творчество отмечено в Сербии и в мире рядом высших премий и наград. Только два примера: международный биографический центр в Кембридже включил её в число «2000 ведущих интеллектуалов мира» в 1999 г., а также в книгу «Живые легенды мира 2001 г.». В конце мая 2009 г., совсем незадолго до поразившего меня в июне известия о смерти Оли, я разговаривал с нею в её квартире, где все стены заняты картинами: её, Шейки, есть и Рафаэль. И, конечно, картины хозяйки сразу начинают «играть» с тобой, и разгадать их непросто. А с другой стороны, нужно ли? Главное, что они «думающие»! Описать их мне невозможно. Скажу только, что полотна многосюжетные и разновременные, в них фантазия цвета сплетается с историей, классика с авангардом, космос, пришельцы со страданиями, провокационное с реализмом. Это всё нужно увидеть самому. Багровый цвет, присутствующий во многих картинах, усиливает смысловую напряжённость изображаемого.