Лисавета Иванна велела кланяться - [2]
— Ну? — строго спросила старуха. — Решился?
Егор поспешно отпустил голову.
— Три дня всего—то и осталось! — продолжала старуха. — Потом…
Она резко поднялась из—за стола и едва ли не выкрикнула:
— Грех! Грех на себя берешь! Да кабы я сама могла…
Егор вскочил.
— Я… — начал было он.
— Молчи! Но завтра… в полдень!
— Д—да.
Старуха развернулась и вышла из столовой. Егор отставил чашку и задумался. Да кто она такая, чтоб командовать?! Из недобитых же. Зла, как змея. И… Подъесаул Сабанеев уже не однажды кричал: «Да ведьма ты! Колдунья распроклятая! Вот как сдам в Два Баранка, и вся недолга!» Но только все этой угрозой всегда и кончалось. Что Сабанееву? Он нынче здесь, а завтра в Пятой Армии. Ну а скакать под пули с ведьминым проклятием… Шалишь! Вот он, Сабанеев, и молчит. Да и все другие тоже молчат. А что! Старуха кормит их хорошо, и амуницию, если надо, подправит, и если кто чего порой и натворит, она даже тогда в квартал не бегает. А что она, как говорят… Так то не их дела; их дело — строй, картечь, награды, если повезет.
Егор поднялся в свою комнату, снял сапоги и лег на оттоманку. Не спалось.
… А день—то начинался как всегда! Вахт—построение в манеже и доклады, гимн и развод по классам на занятия. Сперва — урок духовной подготовки… Ну, этот — как всегда… Затем фортификация, инженерное дело, строевая подготовка, обед, военная доктрина армии вероятного противника, теория ружейных стрельб…
И тактика. Докладывал штаб—есаул Патрикин. На примере сечи при Дорпктес—ручье объяснял преимущество лавы над эскадронными колоннами и, вообще, иррегулярного принципа комплектования армии над регулярным.
— Вентерь, он и есть вентерь! — говорил Патрикин. — И никогда Четвертой Коалиции не противопоставить нам…
Вдруг дверь со скрипом распахнулась, и в класс вошли четверо. Вошли, позвякивая накаблучными шпорами, сверкая желтым приборным металлом на черных шинелях. В высоких мерлушковых шапках и при палашах. Вошли, остановились возле кафедры. Кандальная команда. СОО. Два Баранка. Скобленые. Псы. Их можно называть по—всякому, но только шепотом. Их можно ненавидеть, презирать, но…
— Встать! — рявкнул Егор, и полусотня поднялась из—за столов.
Патрикин нервно теребил указку. Старший в команде — лычки на погонах — с усмешкой глянул на него, затем на класс, затем — вскользь — на застывшего у тумбочки Егора, вновь на Патрикина, презрительно поморщился… и резко выдохнул:
— Ты!
Патрикин положил указку на стол и, побледнев, вышел из класса.
— Вольно! — дрожащим от волнения голосом отдал приказ Егор, и полусотня опустилась за столы.
В классе стояла тишина. Патрикин — он же боевой, из армии, за ним четыре ордена, оружие за храбрость; происхождением себя не запятнал… И вот тебе! Егор поднялся к кафедре, откашлялся, глянул в журнал, опять откашлялся и нехотя сказал:
— Устав походной службы. Караулы. Глава седьмая… и восьмая. Повторить.
И снова тишина. Все читают, молчат. Патрикин, дядька полусотни… Завтра придут и скажут: «А завербован ваш Патрикин, засланный. Признался, сам сказал, при том еще назвал…». Нет, он не из таких, не назовет. Да и не завербован, нет, дурь это, дурь! Или они его за то, что он в Ту Пору… Нет, просто они рубят, как дрова. На упреждение. Такая, видно, у них тактика. А где стратегия?!
Звонок. Класс опустел. Егор прибрал столы, отнес полусотенный журнал в атаманскую, сдал книги в секретную часть, спустился по парадной лестнице…
И вот он здесь, на оттоманке. Вспоминает. Ночь за окном. Чего он ждет? Встать и спуститься и вниз, и там, в каморке возле лестницы, старуха, выслушав его…
И что? Он что, разве не знает, что она ему на все на это скажет? Да что она еще может сказать! Она из—за этого все потеряла: дом, мужа, сына, дочерей… И вообще, весь мир, который был когда—то здесь в Ту Пору — все это рухнуло давным—давно. И потому ей Та Пора, конечно же… А он? Ну, сам—то он всего того не видел, сильно молод. Но что его отец видел, имел в Ту Пору? А что имела его мать? А что имел бы он сам, останься он в Ту Пору без родителей? А так — при нынешних — и выкормлен, и выращен, и выучен: сперва дядя Игнат свез его в округ и там его взяли в геройско—сиротскую школу, а после проявил себя — и вот ему и Академия, учись, будь старостой, и вот ему квартира, вот и бывшая, чтоб ходила служанкой за ним в ее же прежнем доме — и все это ему, ему, ему, все за казенный кошт, а он, свинья неблагодарная… он летом сдаст экзамены и выйдет подхорунжим, получит назначение… и будет воевать и получать награды, и, может к сорока годам он будет выдвинут в Верховный Круг. Он может стать богатым, уважаемым… А вот счастливым — никогда. Ведь чтобы быть в этой стране счастливым, нужно как можно меньше знать или хотя бы делать вид, что многого не замечаешь, закрыть глаза на вешалки, на Два Баранка, воровство и кумовство — да, это сделать еще можно, но… Но ложь кругом! Везде! Во всем! Как приказать себе не видеть лжи?! А коли так, то все равно когда—нибудь сорвешься, и СОО сразу возьмет тебя под локотки. Войсковой старшина Кулаков был не тебе чета, ну а где он теперь?! Так может… Нет! Но завтра в полдень — как и обещал!
1737 год, времена правления грозной императрицы Анны Иоанновны. Далеко в Сибири, в Нижнеколымской крепости тамошний комендант капитан Макаров готовится к походу на поиски так называемой Серебряной Горы. То, что произошло в дальнейшем, считается одним из самых загадочных эпизодов многочисленных русско-чукотских войн. Новый роман известного мастера приключенческого жанра.
Поздней осенью 1595 года дошли до Москвы слухи, что в далёкой Сибири, в Югорской земле, объявилась некая зловредная ведьма по прозванию Золотая Баба, которая подбила тамошних князьков на бунт. Выяснить, что там творится, отправляется знаменитый сыщик Маркел Косой, хорошо известный читателям по романам «Углицкое дело», «Царское дело» и «Сибирское дело».
В ночь на 6 августа 1585 года на реке Вагай попал в засаду и погиб покоритель Сибири Ермак Тимофеевич. Кто и при каких обстоятельствах предал легендарного атамана? Куда подевались вручённые ему царские подарки – шуба, панцирь и сабля? На эти и ещё многие другие вопросы должен ответить знаменитый сыщик Маркел Косой, отправленный в далёкую и тогда почти совсем неизвестную землю – Сибирь…
1593 год, весна. Персидский шах Аббас Великий в знак крепкой дружбы подарил российскому царю Феодору Иоанновичу слона. Теперь «дело за малым» – нужно доставить слона из персидской столицы в Москву. А это неблизкий и весьма опасный путь вначале через бурное море Хвалынское, а после – по Волге, которая в те далёкие времена была ещё очень неспокойной, разбойничьей рекой. Берётся за это дело знаменитый сыщик Разбойного приказа Маркел Косой, хорошо известный читателям по романам «Углицкое дело», «Царское дело», «Сибирское дело» и «Золотое дело».
Царь Иван Васильевич Грозный умер 18 марта 1584 года в Москве при загадочных обстоятельствах. Что это — скоропостижная смерть или коварное убийство? Расследовать предполагаемое преступление берутся два самых знаменитых сыщика Разбойного приказа: многоопытный Трофим Пыжов и юный Маркел Косой, с подвигами которого при поимке виновников гибели царевича Димитрия читатели уже успели познакомиться на страницах романа «Углицкое дело».
14 ноября 1581 года в Александровой Слободе при невыясненных обстоятельствах смертельно ранен наследник престола, старший сын царя Ивана Грозного, царевич Иван Иванович. Немногочисленные свидетели наотрез отказываются давать какие-либо показания. Тогда расследовать преступление назначается лучший сыщик Разбойного приказа Трофим Пыжов, хорошо знакомый читателям по романам «Царское дело» и «Углицкое дело». Но тогда было значительно проще, а теперь Трофим едет в Слободу как на казнь. И тем не менее…
Зелено-голубая планета очень напоминала Землю, но можно было предположить, что ее флора и фауна таят немало сюрпризов. На очень похожей на Землю планете космолингвист встретил множество человекоподобных аборигенов. Аборигены очень шумны и любопытны. Они тут же принялись раскручивать и развинчивать корабль, бегать вокруг, кидаться палками и камнями. А один из аборигенов лингвисту кого-то напоминал…
Брайтона Мэйна обвиняют в убийстве. Все факты против него. Брайтон же утверждает, что он невиновен — но что значат его слова для присяжных? Остается только одна надежда — на новое чудо техники, машину ЭС — электронного судью.
Биолог, медик, поэт из XIX столетия, предсказавший синтез клетки и восстановление личности, попал в XXI век. Его тело воссоздали по клеткам организма, а структуру мозга, т. е. основную специфику личности — по его делам, трудам, списку проведённых опытов и сделанным из них выводам.
«Каббала» и дешифрование Библии с помощью последовательности букв и цифр. Дешифровка книги книг позволит прочесть прошлое и будущее // Зеркало недели (Киев), 1996, 26 января-2 февраля (№4) – с.
Условия на поверхности нашего спутника малопригодны для жизни, но возможно жизнь существует в лунных пещерах? Проверить это решил биолог Роман Александрович...
Азами называют измерительные приборы, анализаторы запахов. Они довольно точны и применяются в запахолокации. Ученые решили усовершенствовать эти приборы, чтобы они регистрировали любые колебания молекул и различали ультразапахи. Как этого достичь? Ведь у любого прибора есть предел сложности, и азы подошли к нему вплотную.