Лис Севера. Большая стратегия Владимира Путина - [48]

Теперь о главном, на мой взгляд. Тема гражданского общества обосновалась в нашем публичном пространстве давно. О нем говорят все. Другое дело, что государство (а я уже говорил, что в переходный период все основные шаги, даже по ограничению власти государства, лежат на государстве) не предпринимает решительных и творческих шагов для того, чтобы, как пишет В. Сурков, властные иерархии были опутаны саморегулируемыми сетями, дабы создать и закрепить механизм воспроизводства «творческого сословия как ведущего слоя нации, возобновляемого в ходе свободного соревнования граждан, их политических, экономических и неправительственных объединений». Эта почти ильинская формулировка абсолютно точно отражает то, без чего Россию не восстановить во всем ее величии. Необходимо повсеместно — то есть по всей России и на всех уровнях — создавать гражданские институты. Что значит создавать? Это значит, что инициативам граждан и их объединений надо предоставлять организационные, материальные, юридические, информационные и прочие ресурсы. Речь идет об открытии во всех регионах (не только в областных, но и в районных центрах) бюро поддержки гражданских инициатив, возглавлять которые должны те самые инициативные граждане, ради которых бюро создаются. Чиновников на пушечный выстрел нельзя подпускать к этим бюро. А для того, чтобы предохранить бюро от коррупции, есть специальные методики, апробированные как в Западной Европе, так и в некоторых случаях у нас.

Только так, поддерживая (и не навязывая несвойственных им функций) становление конкретных самозарождающихся институтов гражданского общества, можно обнаружить тех творческих и национально мыслящих людей, которые будут подпирать застоявшуюся местную элиту. В результате мы получим ту самую вертикальную мобильность, которая поможет сдерживать коррупцию в стране через регулярную смену элит. А созыв в Москве раз в году статусной тусовки представителей закосневших НПО никакой пользы в плане становления творческого и национально мыслящего нового ведущего слоя — своего рода нового ополчения Минина и Пожарского — не принесет. Надо создавать систему обнаружения людей качества и систему привлечения их к государственному делу.

Что касается национальной темы, то прежде всего надо отметить ее четкое и довольно громкое появление в «параграфах» В. Суркова. Уверен, что эта подача будет воспринята реалистически настроенной и национально мыслящей частью русского общества. Надо отметить тот факт, что в «параграфах» сделан четкий выбор между этнонационалистами (я предпочитаю называть их старым термином «племенные националисты») и националистами «великодержавными» (в современной дискуссии их чаще называют имперскими националистами). Да, надо уже выбрать один раз между «нацией» и «народом» во избежание путаницы. Мне кажется, что логично говорить о российском народе как многонациональном суверене и русской нации как титульной и государствообразующей, несущей всем другим нациям «русский демократический проект». В этом смысле становится также понятным употребление терминов «русский» и «россиянин». Россиянами являются все граждане Российского государства, оставаясь при этом русскими, татарами, якутами или осетинами. В этой связи хотелось бы еще раз указать на фантасмагорический субъект, который прокрался в нашу Конституцию в качестве носителя суверенитета: многонациональный народ РФ. С этим субъектом без особых примет не может идентифицировать себя ни одна нация, исторически входящая в состав Российского государства, кроме разве что хоббитов, эльфов и джедаев, которые живут в нашей стране, если верить последней переписи. В соответствии с предложенной терминологией в Конституции сувереном должен быть объявлен «российский народ», и при этом неплохо было бы отметить культурно-историческую роль русской нации в строительстве Российского государства.

Так вот, недвусмысленно заявлено, что судьба русской нации «непрерывно решается как нелинейное уравнение разнородных интересов, обычаев, языков и религий». Это не что иное, как определение имперского проекта (империя — принципиально многонациональное и многоукладное государство). Об этом же и другие слова: «Величайшие русские политические проекты (такие, как Третий Рим и Третий Интернационал) были обращены к людям других народов и открыты для них». И этот проект признается жизненно необходимым для русской нации, для ее государственного бытия: «Русские, неутомимые вершители этой высокой судьбы, плотно сплетены с народами, вовлеченными в создание многогранного российского мира. Вне татарского, угорского, кавказского измерений русское политическое творчество неполно. Исход из России ее народов в 1991-м пережит крайне болезненно. Повторение чего-то подобного смертельно опасно».

Здесь надо отметить два момента. Первый: в 1991 году исход народов состоялся, по В. Суркову, из России, что лишний раз подтверждает восприятие истории Российского государства как истории империи разных изводов, прошедшей через череду кризисов. Второй: племенные националисты с их двойным лозунгом «Россия для русских»/«Долой черных» объявляются врагами России и, следовательно, русского народа. Более того, В. Сурков косвенно поддерживает концепцию «двух национализмов» П. Б. Струве, старшего товарища и во многом учителя И. А. Ильина. Струве, напомню, писал о том, что национализм бывает имперский, завоевательный, который открыт для всех, не боится соперничества, сознательно задается прозелитизмом, а бывает оборонительный, испуганный (и от страха агрессивный), нетворческий. Как раз второй готов всех нерусских признать «чужими», выгнать их (а в реальности самим «ужаться») и потом оградиться забором вокруг Москвы и гордиться чистотой крови.