Лирика разных лет - [13]

Плюнуть, бросить и забыть.

Нет, не то. А все же ясно:

Выбивают клином клин.

Ты не мучь себя напрасно,

Не живи с бедой один.

Право, лучше у истока

Разойтись, еще любя,

Чем потом весь век жестоко

Каждый день казнить себя.

Ну, не дергай мрачно бровью,

А пойми, не хмурь лица:

Лишь одна любовь

                            с любовью

Может сладить до конца…

10

Ты сказал: «Пора в дорогу,

Пожелай, браток, добра…»

Выли прямо у порога

Океанские ветра.

Покурив молчком под кручей,

Потоптавшись полчаса,

Разошлись мы, взяв на случай

Друг у дружки адреса.

Буря билась с диким плачем

В голый камень Тунтури.

И вставал из тьмы Рыбачий

В первых проблесках зари.

Кольское Заполярье — Урал,

1953

Я издали любил вас. Издали…

Я издали любил вас. Издали.

Ни запретить. Ни под арест.

Я целовал во сне вас истово,

Как старики целуют крест.

Я огородами и тропами

Бродил у вашего двора,

И терпеливо слушал проповедь

Пенсионеров от пера.

Они учили — что́ не велено,

Плюс проклинали грех и плоть.

И тарахтела речь Емелина,

Которому черед молоть.

И пальцы вздев, они, как исстари,

Свою из губ сучили нить.

…Я издали любил вас. Издали.

Ни под арест. Ни запретить.

1971

Нет, не гожусь я в судьи строгие

Нет, не гожусь я в судьи строгие,

Что мямлят, истины твердя.

Меня минувшее не трогает,

Ему я, право, не судья.

Былому времени отпетому,

Быть может, сгинуть не черед.

Но я люблю вас — и поэтому

Вам все прощаю наперед.

И я — надежда вам не ложная,

Не мимолетная беда,

И жизнь такая, как положено —

Живая, грешная вода.

И я, признаться, вам завидую,

Благословляя, как напасть,

И вашу боль, и вашу битую

И неповерженную страсть!

1972

Ночь провел я вместе с вами

Ночь провел я вместе с вами

Там, где Симон Кананит

Бредит мертвыми словами,

Зло железами звенит.

Наверху, еще не в силе,

Пел во тьме ручей зачин.

Мы смеялись и грустили

Без особенных причин.

Были радость и доверье,

Чьи-то добрые стихи,

И дарили нам деревья

Золотые пустяки.

Под косматой буркой бука,

В час душевного тепла

Были мы одни. И скука

Третьей лишней не была.

Хмель кружился на поляне,

И, небось, я оттого,

Наподобье старых пьяниц,

Не запомнил ничего.

Кавказ, 1968

Все слова, как наказанье

Все слова, как наказанье,

Все стихи, как глухота.

Я люблю вас несказанно,

Ваши тихие цвета.

Глаз глубинное горенье, —

Запылавший от него

Огонек стихотворенья,

Откровенья моего.

Оттого и ноша проще,

И видней иной изъян,

Что иду я не на ощупь,

Вашим светом осиян.

Сам себе кажусь моложе,

И горжусь, сжигая век,

Что для вас я, видно, тоже

Не прохожий человек.

1969

Воспоминание

На песке кипела пена,

Тьма творила волшебство,

И была благословенна

Ночь доверья твоего!

Огрызался гром над нами,

И стонали тополя,

И качалась, как цунами,

Черноморская земля.

Ливень рушился, стеная,

Забивая окоем.

И стояла ты, лепная,

В мокром платьице своем.

А потом гроза умолкла,

Посинела гор гряда,

И ворочалась у мола

Изнуренная вода.

На заре кричали чайки,

Чуть поскрипывал причал,

И на море, цвета чаги,

Парус спущенный скучал.

Будто угли под золою,

На закате облака —

Тлело в памяти былое,

Непогасшее пока:

Я искал тебя немало,

Но, закованная в льды.

Погребала даль немая

Мимолетные следы.

Я искал тебя вседневно,

Припоздавшая весна,

Синеглазая царевна

Из мальчишеского сна.

…Отпылали гор вершины,

Бриз раскачивал буи,

И, вздыхая, тишь сушила

Косы влажные твои.

Улыбнулась ты устало,

Ты сказала: — Что ж, зови…

И на этом свете стало

Больше боли и любви.

1973

Ах, пустое дело в душу лезть!..

Ах, пустое дело в душу лезть!..

Я не поп, и ты — не в божьем храме.

Я люблю тебя, какая есть,

С бедами твоими и грехами.

Дни тропою дыбятся крутой,

И не всем — одна и та же ноша.

Я и сам, ты знаешь, не святой,

Впрочем, мне поверь, и не святоша.

С детства помним: не рабы вещей,

Души наши — для родного края.

Леший с ними, для которых щель

В дом чужой благословенней рая.

Я давно не молод. Мне видней:

Чаще — рядом с черным голубое.

Не родной бывает нам родней,

А сестра, что вынесла из боя.

Нет, ни рай, ни царские врата

Идеалом не были нелепым,

А на стройках юности — братан,

Что делился дружеством и хлебом,

Не пилил за мелкие грехи,

Мог за дело всяческое браться,

И читал до полночи стихи

О коммуне равенства и братства.

Оттого я, верно, и пришел,

Не чудивший на веку от скуки,

Под твои приветные, как шелк.

Отдыха не знающие руки.

1972

Пусть их шепчутся и судачат

Пусть их шепчутся и судачат,

В щель замка норовят залезть, —

Это выпала мне удача,

Что ты есть у меня. Ты есть!

Дни, как лошади под вожжами, —

Мимо рощиц, полей и лиц,

И березы, как прихожане,

Торопливо падают ниц.

Ослепляет жгутами ветер.

И целую я наяву

Белоснежные зубы эти,

Глаз июньскую синеву.

Плещут очи огнем без чада,

С холодком вперемежку зной.

Ты лети, коренной, как надо.

Рядом с лебедью-пристяжной.

Ты лети коренник, лети же,

К черту вожжи и удила!

Или кровь у нас стала жиже,

Чем когда-то в бою была?

Лебединым последним плачем

Юность нам посылает весть.

Это выпала мне удача.

Что ты есть у меня. Ты есть!

1970

Отгорел закат над синью

Отгорел закат над синью,

Вьется дымка у курьи.

Пахли мятой и полынью

Губы тонкие твои.

Ты сказала, щуря очи:

— Зябко, господи спаси…

Отчего такие ночи,

Будто брага, на Руси!

Отчего фатой венчальной

Под луной блестят пески?

Чайки плачут беспечально?

Сыч хохочет от тоски?

Отчего в ночах России,