Лирика разных лет - [11]

Может быть, настоящее чувство

Первородно всегда, как искусство,

У которого нет образца.

1949

Может быть, угомониться лучше

Памяти Елены Денисьевой

Может быть, угомониться лучше…

Но старик, дряхлеющий уже,

Жизнь сначала начинает Тютчев

На своем закатном рубеже.

Девочка,

             наивная по слухам,

Вы к нему пришли, не побоясь.

Что немедля взбесятся старухи,

Слово «связь» читавшие,

                           как «грязь».

Усмехались циники и трусы, —

То-то фарисеям торжество!

Но метались яростные музы,

Охраняя брата своего!

На ханжей салонных непохожий,

Не в чести давненько у весны,

Он светлее делался,

                              моложе

От сиянья вашей белизны.

Юная мадонна полусвета,

Близ него вы делались мудрей.

И дрожала седина поэта

Рядом с ясным трепетом кудрей.

Пусть не раз вас слезы оросили.

Их

     стирая с вашего лица.

Просветленно плакала Россия

Над последней радостью певца.

Сплетнями терзаемый и хворый,

Он ласкал вас слабою рукой.

…Будь бессмертна женщина,

                                            которой

Мир обязан тютчевской строкой!

1973

Каменеют воробьи…

Каменеют воробьи,

Серые воробушки.

Застываю от любви,

От любви-зазнобушки.

Запасенные слова

Замерзают в глотке,

Тяжелеет голова,

Пьяная без водки.

Ох, морозец нынче крут!

Борется с весною!

Забивает все вокруг

Злою белизною.

Я на улице торчу.

Выходи наружу!

Вот уж перышки пичуг

Пропускают стужу.

Шелестит метель, слепя,

Лепит в лоб занозы,

И на сердце у тебя

Снежные заносы.

Январь 1940

Эка вьюга, эка скука

Эка вьюга, эка скука,

Не видать вокруг ни зги,

Бродит рядышком разлука.

Только шаркают шаги.

Вот она

           у изголовья,

Шепчет глухо по пути:

«Безответною любовью

На земле хоть пруд пруди…»

Вот она

          уже хохочет,

Уязвляет, как осот:

«Не снега́, а писем клочья

Вьюга

          сивая

                    несет…»

Пакость экая, ей-богу,

Не осот, а осыпь ос!

…Соберусь-ка я в дорогу,

Сяду я на паровоз.

Сяду я на паровоз,

Под которым шесть колес.

Для забвенья лучше нету,

Для сердечных тех хвороб,

Как пойдешь гулять по свету —

Сиверок студеный в лоб!

И тогда от сильной сини,

От морозца близ лица

Вдруг, бывает, поостынут,

Успокоятся сердца.

…От откоса до откоса

Полотно январь сковал.

Паровозные колеса

Бьют разлуку наповал.

1959

Нет, обиды не возьму на душу

Нет, обиды не возьму на душу,

Не к чему нам ссориться опять.

Время созидает, но и рушит,

Прописи не сто́ит повторять.

Лезет в зубы сам собой ответец:

Отгулялось в хмелевой ночи,

В том лесу, где на следах медведиц

Старые тоскуют мохначи.

Там, где тропы мы с тобой торили —

Костерок таежный наш зачах.

Обгорелой грудою опилок

Прошлое дымится в кедрачах.

Я далек от всякого навета,

Но прошу — ни лекарь, ни палач —

Кедрачи когда-нибудь наведай,

О былом содружестве поплачь.

Уж зима на белой тройке едет,

Умирают, охладев, ключи

В том лесу, где на следах медведиц

Старые тоскуют мохначи.

1968

Я сижу у синей речки

Я сижу у синей речки,

Возле выщербленных скал,

Я сижу на том местечке,

Где когда-то вас ласкал.

И дрожат с чего-то руки,

От былого ль, от потерь.

И осины, как старухи, —

Бог их знает, где теперь?

Те, что выжили, — в наросте,

И стоят почти без сил.

Здесь давненько на бересте

Я сердца́ изобразил.

Возле берега брожу я,

Был он раньше муравой,

И внезапно нахожу я

Ножевой рисунок свой.

Травка срезана на силос,

В лодке сломано весло,

Та березка сохранилась,

Только сердце заросло…

1971

Девчонка вырастет красавицей

Девчонка вырастет красавицей,

И побледнеют парни вдруг,

Когда она, смеясь, появится

В кругу знакомых и подруг.

Пока мала, пока попутчица

Ей эта песня для себя,

Я поврачую, как получится,

Ее тряпичное дитя.

И неумеючи, надев очки,

Сижу, орудую иглой.

Вот то-то будет радость девочке,

Певунье этой удалой.

Меня не видя, тихо ойкает

И трет задумчиво висок.

Пускай поплещется за койкою

Ее прозрачный голосок.

Потом уже, когда не в комнате

Она споет — и встанет зал —

Скажу при встрече:

— Вы не помните?

А я вам куклу починял…

1955

Разрыв

1

Ледовитой ночью черной

Вьюга хлещет в камень горный.

Ни рассвета, ни зари.

Черствый камень Тунтури.

…Ты сидел в палатке жесткой

И, почти сморенный сном,

Обжигался папироской,

Спиртом, чаем и огнем.

Поминал ты тех, с кем прожит

Год ли, два, кого любил,

Тех, кому еще, быть может,

И поныне чем-то мил,

Тех, кому при неудаче

Невзначай плечом помог,

С кем в Атлантике рыбачил,

В океанском шторме мок.

И совсем открыл бы душу,

Да схватился, стон тая:

«Ах ты, Валенька-Валюша,

Волчья песенка моя!..»

2

— Слушай, парень, брось таиться,

Я и сам, поверь, земной,

Тоже стреляная птица —

Верил женщине одной.

Надо мной не раз, бывало,

Забирала баба власть,

И почти что с ног сбивала

Штормовая эта страсть.

Ничего, вставал на ноги,

Правил вывихи рывком,

И ночами да в дороге

Думал так себе тайком:

«Где-то слышал я присловье,

Будто каждый человек

С настоящею любовью

Раз встречается за век».

Хуже нет, как в одиночку

Воевать с бедой, сосед, —

Не таись, а вдруг за ночку

Добрый сыщется совет.

Мы в мешках моих заляжем, —

У тебя ведь нет мешка, —

В спальне этой можно даже

Поболтать исподтишка.

Нам, поверь, не будет тесно:

В два дыханья, в две души

И рассказ, и даже песня

Так бывают хороши!

Хоть расстанемся мы вскоре,

Да в молчанье малый прок.

Так скажи, какое горе?

«Хорошо, скажу, браток…»

3

«Поминаю, Валентина,