Лирика и сатира - [4]

Взбегаю по лестнице вихрем,

Бряцая сталью шпор.

В благоуханном покое

Мерцанье теплых огней, —

И я бросаюсь в объятья

Возлюбленной моей.

А ветер свистит в деревьях,

И дуб говорит седой:

«Куда ты, глупый всадник,

С твоей безумной мечтой?»

* * *

В этой жизни слишком темной

Светлый образ был со мной;

Светлый образ помутился,

Поглощен я тьмой ночной.

Трусят маленькие дети,

Если их застигнет ночь;

Дети страхи полуночи

Громкой песней гонят прочь.

Так и я, ребенок странный,

Песнь мою пою впотьмах;

Незатейливая песня,

Но зато разгонит страх.

* * *

Не знаю, что стало со мною,

Печалью душа смущена.

Мне все не дает покою

Старинная сказка одна.

Прохладен воздух, темнеет,

И Рейн уснул во мгле.

Последним лучом пламенеет

Закат на прибрежной скале.

Там девушка, песнь распевая,

Сидит на вершине крутой.

Одежда на ней золотая,

И гребень в руке — золотой.

И кос ее золото вьется,

И чешет их гребнем она,

И песня волшебная льется,

Неведомой силы полна.

Безумной охвачен тоскою,

Гребец не глядит на волну,

Не видит скалы пред собою —

Он смотрит туда, в вышину.

Я знаю, река, свирепея,

Навеки сомкнется над ним,

И это все Лорелея

Сделала пеньем своим.

* * *

Печаль, печаль в моем сердце,

А май расцветает кругом!

Стою под липой зеленой,

На старом валу крепостном.

Внизу канал обводный

На солнце ярко блестит.

Мальчишка едет в лодке,

Закинул лесу — и свистит.

На том берегу пестреют,

Как разноцветный узор,

Дома, сады и люди,

Луга, и коровы, и бор.

Служанки белье полощут,

Звенят их голоса.

Бормочет мельница глухо,

Алмазы летят с колеса.

А там — караульная будка

Под башней стоит у ворот,

И парень в красном мундире

Шагает взад и вперед.

Своим ружьем он играет,

Горит на солнце ружье.

Вот вскинул, вот взял на мушку, —

Стреляй же в сердце мое!

* * *

Когда мне семью моей милой

Случилось в пути повстречать,

Все были так искренно рады, —

Отец, и сестренка, и мать.

Спросили, как мне живется

И как родные живут.

Сказали, что я все такой же

И только бледен и худ.

И я расспросил — о кузинах,

О тетках, о скучной родне,

О песике, лаявшим звонко,

Который так нравился мне.

И после о ней, о замужней

Спросил невзначай: где она?

И дружески мне сообщили:

Родить через месяц должна.

И дружески я поздравлял их,

И я передал ей привет,

И я пожелал ей здоровья

И счастья на много лет.

«А песик, — вскричала сестренка, —

Большим и злющим стал,

Его утопили в Рейне,

А то бы он всех искусал».

В малютке с возлюбленной сходство,

Я тот же смех узнаю

И те же глаза голубые,

Что жизнь загубили мою.

* * *

Красавица рыбачка,

Причаливай сюда!

Сядь возле меня, поболтаем,

Ну что ты робеешь всегда?

Не бойся, дай мне руку,

Склонись на сердце ко мне.

Ты в море привыкла вверяться

Изменчивой бурной волне.

А в сердце моем, как в море,

И ветер поет и волна,

И много прекрасных жемчужин

Таит его глубина.

* * *

Мы возле рыбацкой лачуги

Сидели вечерней порой.

Уже темнело море,

Вставал туман сырой.

Вот огонек блестящий

На маяке зажгли,

И снова белый парус

Приметили мы вдали.

Мы толковали о бурях,

О том, как мореход

Меж радостью и страхом,

Меж небом и морем живет, —

О юге, о севере снежном,

О зное дальних степей,

О странных, чуждых нравах

Чужих, далеких людей.

Над Гангом звон и щебет,

Гигантский лес цветет,

Пред лотосом клонит колени

Прекрасный, кроткий народ.

В Лапландии грязный народец —

Нос плоский, рост мал, жабий рот, —

Сидит у огня, варит рыбу,

И квакает, и орет.

Задумавшись, девушки смолкли.

И мы замолчали давно…

А парус пропал во мраке,

Стало совсем темно.

* * *

В серый плащ укрылись боги,

Спят, ленивцы, непробудно,

И храпят, и дела нет им,

Что швыряет буря судно.

А ведь правда, будет буря,—

Вот скорлупке нашей горе!

Не взнуздаешь этот ветер,

Не удержишь это море!

Ну и пусть рычит и воет,

Пусть ревет хоть всю дорогу.

Завернусь я в плащ мой верный

И усну подобно богу.

* * *

Сердитый ветер надел штаны.

Свои штаны водяные,

Он волны хлещет, а волны черны. —

Бегут и ревут, как шальные.

Потопом обрушился весь небосвод,

Гуляет шторм на просторе.

Вот-вот старуха-ночь зальет,

Затопит старое море!

О снасти чайка бьется крылом,

Дрожит и спрятаться хочет,

И хрипло кричит, — колдовским языком

Несчастье нам пророчит.

* * *

Играет шторм плясовую,

Гудит и свистит, и поет.

Эй, как танцует кораблик!

Веселье всю ночь напролет.

А море — точно взбесилось,

Волну громоздит за волной,

Здесь черной разверзнется бездной,

Там вздыбится белой стеной.

В каютах блюют и бранятся,

И молятся, — ну и содом!

Мечтаю, держась за мачту:

Попасть бы скорее в свой дом!

* * *

На пасмурном горизонте,

Как призрак из глуби вод,

Ощеренный башнями город

Во мгле вечерней встает.

Под резким ветром барашки

Бегут по свинцовой реке.

Печально веслами плещет

Гребец в моем челноке

Прощаясь, вспыхнуло солнце,

И хмурый луч осветил

То место, где все потерял я,

О чем мечтал и грустил.

* * *

Когда твоим переулком

Пройти случается мне,

Я радуюсь, дорогая,

Тебя увидев в окне.

За мной ты большими глазами

С немым удивленьем следишь:

«Скажи, незнакомец, кто ты?

О чем ты всегда грустишь?»

Дитя, я поэт немецкий,

Известный в немецкой стране.

Кто знает великих поэтов,

Тот знает и обо мне.

И многие вместе со мною

Грустят в немецкой стране.

Кто знает великое горе,

Тот знает, как горько мне.

* * *

Беззвездно черное небо,

А ветер так и ревет.

В лесу, средь шумящих деревьев,

Брожу я взад и вперед.