Лирика - [9]

Хоромы и храмы, сады и кладбища.

Пускай города превратятся в пустыню,

Покроются солью и горькой полынью.

Пусть море иссякнет и высохнут реки,

Пусть солнце над вами погаснет навеки,

Чтоб зори померкли, чтоб звезды ослепли,

Чтоб ветер безумствовал в гари и пепле.

Пусть тучи растают, и дождь не прольется,

И желчью нальются пруды и колодцы.

Пусть вороны вьются голодной оравой

Над падалью вашей оплеванной славы.

Пусть в золоте, спрятанном в тайные ниши,

Плодятся мокрицы и жадные мыши.

Пусть черви и моль пожирают, жирея,

И мантии ваши, и ваши ливреи.

Пусть плесенью и паутиною липкой

Покроются струны гитары и скрипки.

Сдыхайте не сразу, пусть ваша хвороба

Мучительно долго влачит вас до гроба,

Чтоб вы, не избегнув заслуженной дани,

Испили до капли всю чашу страданий.

Пусть время вас хлещет свинцовою плетью,

Пусть кажется час вам длиннее столетья.

Пусть волны немыслимо долгих мгновений

Пронзят ваше сердце, застывшее в лени,

И, сами на грани стремительных странствий,

Рассеются в вечности, сгинут в пространстве.

Пусть голод вас крючит и жажда вас мучит,

Пускай ваш язык изъязвит и распучит,

Чтоб, выпав из глотки тяжелою плахой,

Искал он плевок среди пепла и праха.

Пусть будет, когда не найти ни росинки,

Питьем вам моча из копытной тропинки.

Пусть каждая слива, спаленная зноем,

Во рту растечется не соком, а гноем.

Пусть небо низринется бомбами града

И гонит вас по полю, гонит, как стадо.

Пусть камни рассыплются в щебень, в осколки

И в тело вонзятся вам, словно иголки.

Кто ж рухнет на землю, покоя моля,

Пусть дрожью дрожит под проклятым земля.

Тебя ж, покровитель злодеев и выжиг,

Кляну, чтоб ты гнил, начиная с лодыжек,

Чтоб мозг твой разросся, а жирное тело

В пуховых перинах стократ растолстело,

Чтоб ноги и брюхо слились воедино,

Чтоб весь ты расплылся, как жидкая глина.

Пусть каждый сустав твой, охвачен гангреной,

Терзает и жжет тебя попеременно.

Пусть левый твой глаз, превратившийся в точку,

Моргает, не видя сквозь тьмы оболочку.

А правый пусть вылезет вон из орбиты,

Огромный, недвижный, безумно раскрытый.

Пусть ярость тебя и трясет и корежит,

Но вырваться словом из горла не сможет.

Ори, надрывайся, неистовствуй, чтобы

На землю упасть, задохнувшись от злобы.

Тебе я желаю, изнеженной твари,

Чтоб спал ты в бреду, пробуждался в кошмаре.

Чтоб в печень впивались каленые пилы,

В носу твоем пело, а в ухе вопило.

Чтоб зубы полопались с треском и громом,

И пища застряла в кишечнике комом,

И каждый твой вздох превратился в зловонье,

Чтоб люди бежали, шарахались кони.

Чтоб все твое тело покрылось горбами,

Чтоб мерзкий язык твой повис меж зубами.

Чтоб язва на язву и чирей на чирей

Садились на шее и кровоточили.

Чтоб мозг иссушила бессильная похоть,

Чтоб сил не хватало ни ахать, ни охать.

Пусть мертвые встанут, пусть грозной толпою

С шипеньем и лязгом летят за тобою

И к праведной мести зовут в исступленье

За войны, за казни, за все преступленья.

МУЧИТЕЛЬНАЯ НОЧЬ © Перевод Н. Стефанович

Густого мрака тяжелый хаос.

Стучится кто-то, иль показалось,

Иль шорох листьев смутил меня?

Кто там, без свечки, луны, огня,

Прорваться хочет сквозь полог мглы

И натыкается на стволы?

Кто там блуждает, листвой шурша,

Как неприкаянная душа?

Зачем забрел ты в пустынный край?

Зачем скитаешься? Отвечай.

Быть может, мама, вернулась ты

Из тьмы загробной и духоты?

В могиле холодно, невтерпеж…

Но здесь минувшего не найдешь.

Все за тобою из жизни прочь

Ушли навеки в слепую ночь.

Все оборвалось и унеслось.

Нет и Гриве́я, погиб и пес…

Деревья тутовые, чабрец —

Погибли тоже. Всему конец.

Нигде ни ласточки, ни стрижа.

Наш тополь стройный покрыла ржа.

Нет в ульях пчел,

И сад отцвел,

Истлел и погреб, и двор, и дом…

— Эй, кто блуждает в саду пустом?

Как призрак в сказке, прозрачен, нем,

Чего ты ищешь, пришел зачем?

Уже, наверное, двадцать лет,

Как здесь безлюдье и жизни нет.

Кругом булыжник, песок, трава.

И умер колокол, дверь мертва,

Ворота умерли, стены, вход,

И номер мертвый у тех ворот…

А тот, что бродит теперь впотьмах,—

Едва ли в этих бывал краях.

Теперь, быть может, сквозь ночь и тьму

Мои раздумья видны ему.

— Эй, кто ты, странник в одежде темной,

Такой потерянный и бездомный?

Зачем, тревожа ночную тишь,

Ты в дверь и в стену опять стучишь?

Твой стук мне раны разбередил…

— Томлюсь от жажды. Лишаюсь сил.　

Язык, как пепел, сухой, шершавый.　

Вот кровь — источник нетленной славы,

Вот манна, ставшая благодатью…

Сбежал с креста я, сбежал с распятья,

Но в мире стужа и мрак сырой.

Я так измучен — впусти, укрой…

ГОРЯЧКА © Перевод Э. Александрова

Наша девочка родная

Третий день лежит больная:

В ногу ей впилась колючка,

Ядовитая да злая.

Не тебе ли это, дочка,

Надевать велел я строго

Туфли с золотым носочком?

Не просил ли, ради бога,

Навсегда забыть дорогу

К старой башне, где крапива?

Не учил ли, чтоб шептала

Заклинанья торопливо

Перед каждою дорожкой,

Чтобы по саду гуляла,

Чуть земли касаясь ножкой?

Не тебя ль молил я слезно

Донник желтый класть в чулочки,

Обольщать улыбкой звездной

Все колдобины и кочки?

Не тебе ль шептал всегда я:

«Будь сродни цветам небесным,

Воспари над миром тесным,

Век свой в небе изживая»?

Не твердил ли каждый день я

Трижды эти наставленья?

Дочь лежит в недужных грезах,

Поводя глазами сонно,

Разметавшись, словно роза