Лирические произведения - [44]

Шрифт
Интервал

И разве в этом нет
особенной
                судьбы, —
о, статуи Любви,
о, каменные львы!
О, кони,
             коих Клодт
поставил на дыбы,
балконы
                на плечах
держащие рабы!
О, божества
                        без рук,
положенных плечу, —
в одном я только
                                вам
завидовать хочу.
Обидные пинки,
насмешливую
                        брань,
железным молотком
отколотую
                  грань —
вы сносите!
                       Пускай
и жалят вас и злят —
не дрогнет
                   ваша грудь,
не повлажнеет взгляд.
А я —
            ни лев, ни сфинкс,
и от твоих обид
во мне
           все говорит,
все стонет,
                 все болит…

ИЗ ФАУСТА

«Мне скучно, бес».
                                  Себя
запродал черту Фауст!
Мне скучно.
                    Без тебя
я по земле скитаюсь.
И не рассеет бес
ту скуку
             ни чумою,
ни молнией с небес,
ни тонущей кормою.
«Ты» мне нужна.
                           Кто «ты»,
бог видит, я не знаю.
Я осмотрел
                    мосты,
я трясся на трамвае;
смотрел на груды льдин —
и никого
              не встретил.
Но человек один
не может жить
                        на свете;
не может у стены
блуждать
              пустынным взглядом,
где даже сатаны —
вот черт! —
                     не видно рядом,
Вот небо с уймой звезд,
их больше,
                 чем у Гете.
Все до одной бы свез
тебе одной.
                     Но где ты?
Приблизься
                     хоть на шаг.
Душа тебя устроит?
Готов отдать.
                     Душа
хоть сколько-нибудь стоит?
Загробного судьбой
я с чертом
                   расквитаюсь.
Но с будущей тобой
не поступлю,
                      как Фауст.

КУПОЛА

Есть купола.
                     Их лик
зрит россиянин всякий.
Се —
         мощен и велик —
сияет Исаакий.
Когда
            и солнца нет,
и небо как болото —
все ж
              излучает свет
святая позолота.
Другой
           трехглавый храм
крыт крашеным железом,
а купол
             пополам
таинственно разрезан.
Он в Пулкове стоит,
храм
         чисел и приборов.
Вот каковы сии
великих
               два собора.
И разные у двух
и боги
             и святые,
к которым ввысь ведут
ступеньки
                винтовые.
И мученики есть
у каждого.
                   Зверея,
вели Христа на крест.
И к пытке —
                     Галилея.
Вот, христианский мир,
какой шедевр
                             ты создал!
Вот мрамор, вот порфир,
вот путь,
               ведущий к звездам.
Вверх,
            по виткам,
                                себя
я ввертывал шурупом,
и довинтился
                         я
в Исаакиевский купол.
И — небесам конец,
ни звезд, ни туч!
                             К чему же
нам — золотой венец,
сияющий снаружи?
И ангелам сюда
сквозь плиты
                      не пробиться!
Нет, эта красота —
не солнце,
                   а гробница.
Ослепший и без чувств,
и вниз верчусь,
                         и вскоре я
шоссейной лентой мчусь
к тебе,
              Обсерватория!
В пожарных касках крыш
среди Земного Шара
ты
     словно сторожишь
планету от пожара.
И лестничкой витой
вхожу я
            в купол дивный,
не золотой — простой,
с трубой
              посередине.
И он
          раскрылся вдруг,
как подымают веко,
и стал
          ходить вокруг
светила — человека,
как ходит
             наш Земшар,
кружа меридианы,
как ходят
              не спеша
планеты мирозданья.
И царствуй
                  и смотри
на солнце в полном блеске!
Здесь,
           в куполе,
                         внутри —
                         смерчи,
          пожары,
всплески.
Следи
          глазами линз
за солнечной короной!
И я смотрю
                  на жизнь,
сияньем покоренный.
Хочу я жить
                    не час,
а без конца, сверхсметно,
как человек,
                    как часть
материи бессмертной,
часть звезд
                    и часть людей
или хотя бы часть я —
травы,
             цветов,
                           лучей
какого-нибудь счастья.
Нет,
      я не раб, не червь!
А мысль моя несется,
не ведая
               ночей,
ракетой вокруг солнца.
Как к хочется мне здесь,
где ширь
             так осиянна,
вскричать:
                  «В сей мир чудес
я верую!
              Осанна!»

МОСТЫ

Прочь, мелочи,
                        прочь, рой
обид!
        Тоска, долой!
Забыть заботы!
                            Прочь,
бессонных мыслей ночь.
Любовь и ревность,
                                   прочь!
И — снова
                на простор
гранита и мостов
через Неву.
                     Мосты
надежны и просты.
И как ни широка
гигантская река,
просторы
                    не пусты.
Сроднились берега,
как в браке,
                      на века.
Так сделали мосты.
пускай одни —
                     горбом
прошли из дома в дом.
Их жизнь —
              канала муть,
и в пять ступенек путь.
Другим —
                  взамен любви
двухсводчатый уют.
Сторожевые львы
расстаться
                   не дают…
Зато у самых звезд
Канавки Зимней
                              мост.
И преданно-верны
живут две стороны
двух зданий,
                    две стены
так близко,
                  тесно так
и так вдвоем всегда,
что только
                   кое-как
под мост течет вода…
Но,
      берега Невы,
вам трудно.

Еще от автора Семён Исаакович Кирсанов
Эти летние дожди...

«Про Кирсанова была такая эпиграмма: „У Кирсанова три качества: трюкачество, трюкачество и еще раз трюкачество“. Эпиграмма хлесткая и частично правильная, но в ней забывается и четвертое качество Кирсанова — его несомненная талантливость. Его поиски стихотворной формы, ассонансные способы рифмовки были впоследствии развиты поэтами, пришедшими в 50-60-е, а затем и другими поэтами, помоложе. Поэтика Кирсанова циркового происхождения — это вольтижировка, жонгляж, фейерверк; Он называл себя „садовником садов языка“ и „циркачом стиха“.


Гражданская лирика и поэмы

В третий том Собрания сочинений Семена Кирсанова вошли его гражданские лирические стихи и поэмы, написанные в 1923–1970 годах.Том состоит из стихотворных циклов и поэм, которые следуют в хронологическом порядке.


Искания

«Мое неизбранное» – могла бы называться эта книга. Но если бы она так называлась – это объясняло бы только судьбу собранных в ней вещей. И верно: публикуемые здесь стихотворения и поэмы либо изданы были один раз, либо печатаются впервые, хотя написаны давно. Почему? Да главным образом потому, что меня всегда увлекало желание быть на гребне событий, и пропуск в «избранное» получали вещи, которые мне казались наиболее своевременными. Но часто и потому, что поиски нового слова в поэзии считались в некие годы не к лицу поэту.


Последний современник

Фантастическая поэма «Последний современник» Семена Кирсанова написана в 1928-1929 гг. и была издана лишь единожды – в 1930 году. Обложка А. Родченко.https://ruslit.traumlibrary.net.


Фантастические поэмы и сказки

Во второй том Собрания сочинений Семена Кирсанова вошли фантастические поэмы и сказки, написанные в 1927–1964 годах.Том составляют такие известные произведения этого жанра, как «Моя именинная», «Золушка», «Поэма о Роботе», «Небо над Родиной», «Сказание про царя Макса-Емельяна…» и другие.


Поэтические поиски и произведения последних лет

В четвертый том Собрания сочинений Семена Кирсанова (1906–1972) вошли его ранние стихи, а также произведения, написанные в последние годы жизни поэта.Том состоит из стихотворных циклов и поэм, которые следуют в хронологическом порядке.