Лирические произведения - [13]

Шрифт
Интервал

лучше — ближе к лету.
Мурманские люди
пели песню эту:
           «Роба наша —
                      рыба,
           слава наша —
                       ловля,
           сельди
                      идут в сети,
           тропы наши —
                      трапы».
А южнее — лучше,
лучше — ближе к лету.
В Новгороде люди
пели песню эту:
           «Снится мне
                     пшеница,
           рожь
                     всего дороже,
           а ячменной
                      жмене
           на пшене
                     жениться».
А южнее — лучше,
лучше — ближе к лету.
Черноморья люди
пели песню эту:
           «У купальни —
                       пальмы;
           ляг плашмя
                       у пляжа;
           камбала
                       рукам была
           тяжела,
                      как яшма».
Ниже! Туже! Туже!
Вдруг запахло стужей.
Кто-то у Батума
обо мне подумал.
Ты не проворонишь
звук из южных комнат?
Может, у Воронежа тоже,
может, помнят?..
Льдины, льдины, льдины…
Дирижабль, падая
на лед, в крик единый
разорвался надвое.
5
Предъявляйте полюсу счет,
           стиснув брови до морщи,
от замерзших уже и еще
           не замерзших.
Отбивая крылья грачам,
           промерзало и пролетало,
сломя голову и крича,
           голубое тело Латама.
Небывало низка земля,
           не бывало пространства ниже.
Сколько градусов ниже нуля
           и меня, обхватив, пронижет?
Но увидит пингвиний съезд,
           как убит самолет разбегом,
как дотягивается SOS,
           чтоб рукою схватить Шпицберген.
6
Этот кромешный округ,
граничащий с нами рядом,
подписывает картограф
словом: «Dediseratum».
Парусники-нетопыри
так же носили Пири,
от ледяных осколков
так же спасался Кольгоу.
На ледяную крепость
шел погибать «Эребус»,
и, как они, замучен
дыбою льдов Амундсен.
7
Спросишь, бегло
           проглядевши прессу,
что за пекло
           бьет в нас из обреза?
Где «Малыгин»?
           В ледовитом гуде
бледнолики
           и бесследны люди.
У какой он
           нынче параллели?
Он спокоен,
           льды не поалели.
За тобою
           я плыву, «Малыгин»,
китобоем
           в этот лед великий,
и прилажен
           парус к верху улиц,
такелажем
           рифмы протянулись.
Уплывает, как дельфин —
           фин-Финляндия.
Моря ширится разлив —
           лиф-Лифляндия.
Как медведь пластами лап —
           лап-Лапландия.
Корабля широкий крен —
           грен-Гренландия.
8
Коду и азбуке
           выучим айсберги,
килем железным
           в гущу влетим,
на повороте
           нам побороть их,
бело-зеленые
           глыбы льдин.
Страшные лопасти
           в волны вплавивши,
мы пробиваем
           заторы,
громы кларнетов
           и грохоты клавишей
в имени той,
           о которой…
Первым теплом,
           как тобою, обласканный,
ветер меня
           облетает,
орден снежинки
           на меховом лацкане
тает, дрожит
           и не тает…
9
Скоро встретим
           товарищей,
возвратившихся
           сверху.
Скинут шапки
           да варежки
да проделают
           сверку.
Перед днями
           хорошими
шапки теплые
           стащат,
у кого
           отморожено,
а кого
           недостача…
Там,
           где воет и мечется
море,
           льдом облитое,
будет жить
           человечество
голубой
           теплотою.
Будем петь,
           созывая,
кто смелее
           и гибче,
острова
           называя
именами
           погибших.

АЛАДИН У СОКРОВИЩНИЦЫ

Стоят ворота, глухие к молящим глазам и слезам.
Откройся, Сезам!
Я тебя очень прошу — откройся, Сезам!
Ну, что тебе стоит, — ну, откройся, Сезам!
Знаешь, я отвернусь,
а ты слегка приоткройся, Сезам.
Это я кому говорю — «откройся, Сезам»?
Откройся или я тебя сам открою!
Ну, что ты меня мучаешь, — ну,
откройся, Сезам, Сезам!
У меня к тебе огромная просьба: будь любезен,
не можешь ли ты
открыться, Сезам?
Сезам, откройся!
Раз, откройся, Сезам, два, откройся, Сезам, три…
Нельзя же так поступать с человеком, я опоздаю,
я очень спешу, Сезам, ну, Сезам, откройся!
Мне ненадолго, ты только откройся
и сразу закройся, Сезам…
Стоят ворота, глухие к молящим глазам и слезам.

МЕЛКИЕ ОГОРЧЕНИЯ

Почему
            я не «Линкольн»?
Ни колес,
              ни стекол!
Не под силу
                   далеко
километрить
                      столько!
Он огромный,
                      дорогой,
мнет дорогу
                    в сборки.
Сразу видно:
                       я —
                               другой,
не фабричной
                           сборки.
Мне б
             такой гудок сюда,
в горло, —
               низкий,
                          долгий,
чтоб от слова
                       в два ряда
расступались
                           толпы.
Мне бы шины
                      в зимний шлях,
если скользко
                         едется,
чтоб от шага
                        в змеях шла
злая
         гололедица.
Мне бы
              ярких глаза два,
два
          зеленоватых,
чтобы ка́пель
                      не знавать
двух
        солоноватых.
Я внизу,
              я гужу
в никельные
                         грани,
я тебя
            разбужу
утром зимним
                           ранним.
Чтоб меня
                 завести,
хватит
            лишь нажима…
Ну, нажми,
                ну, пусти,

Еще от автора Семён Исаакович Кирсанов
Эти летние дожди...

«Про Кирсанова была такая эпиграмма: „У Кирсанова три качества: трюкачество, трюкачество и еще раз трюкачество“. Эпиграмма хлесткая и частично правильная, но в ней забывается и четвертое качество Кирсанова — его несомненная талантливость. Его поиски стихотворной формы, ассонансные способы рифмовки были впоследствии развиты поэтами, пришедшими в 50-60-е, а затем и другими поэтами, помоложе. Поэтика Кирсанова циркового происхождения — это вольтижировка, жонгляж, фейерверк; Он называл себя „садовником садов языка“ и „циркачом стиха“.


Гражданская лирика и поэмы

В третий том Собрания сочинений Семена Кирсанова вошли его гражданские лирические стихи и поэмы, написанные в 1923–1970 годах.Том состоит из стихотворных циклов и поэм, которые следуют в хронологическом порядке.


Искания

«Мое неизбранное» – могла бы называться эта книга. Но если бы она так называлась – это объясняло бы только судьбу собранных в ней вещей. И верно: публикуемые здесь стихотворения и поэмы либо изданы были один раз, либо печатаются впервые, хотя написаны давно. Почему? Да главным образом потому, что меня всегда увлекало желание быть на гребне событий, и пропуск в «избранное» получали вещи, которые мне казались наиболее своевременными. Но часто и потому, что поиски нового слова в поэзии считались в некие годы не к лицу поэту.


Последний современник

Фантастическая поэма «Последний современник» Семена Кирсанова написана в 1928-1929 гг. и была издана лишь единожды – в 1930 году. Обложка А. Родченко.https://ruslit.traumlibrary.net.


Фантастические поэмы и сказки

Во второй том Собрания сочинений Семена Кирсанова вошли фантастические поэмы и сказки, написанные в 1927–1964 годах.Том составляют такие известные произведения этого жанра, как «Моя именинная», «Золушка», «Поэма о Роботе», «Небо над Родиной», «Сказание про царя Макса-Емельяна…» и другие.


Поэтические поиски и произведения последних лет

В четвертый том Собрания сочинений Семена Кирсанова (1906–1972) вошли его ранние стихи, а также произведения, написанные в последние годы жизни поэта.Том состоит из стихотворных циклов и поэм, которые следуют в хронологическом порядке.