Линкор «Шарнхорст» - [3]

«В состоянии полного изнеможения и шока я уже хотел отказаться от дальнейшей борьбы, мысленно попрощался с родителями и приготовился умереть. Из оцепенения вывел один из моих товарищей, которого тоже тащило по палубе. Он ухватился за меня и потянул за собой. Однако я держался за станину орудия до тех пор, пока через леер не перекатилась очередная волна. Тогда я отпустил руки, меня смыло за борт и унесло в сторону от тонущего корабля».

Предсмертная агония «Шарнхорста» продолжалась уже почти три часа — с 16.47, когда «Дюк оф Йорк» («Герцог Йоркский») и «Белфаст» произвели по нему первые залпы. Конец был неминуем.

«Волнение моря было по-прежнему сильным, несмотря на успокаивающий слой горючего на поверхности. Темнота была кромешной. Я все время кричал, но ничего не слышал в ответ. От страшного холода тело немело, и я ясно понял, что если не произойдет какого-нибудь чуда, то жить остается недолго. Вдруг, оказавшись на гребне волны, я заметил спасательный плот и поплыл за ним. А когда, теряя последние силы, кое-как забрался на него, то услышал чей-то голос: „Он ранен и истекает кровью“. Меня будто пронзило страхом: я подумал, что меня опять бросят в воду. В двадцать лет умирать не хочется, и я с трудом выдохнул: „Это — кровь не моя, а моего товарища“».

Все было именно так. Совсем недавно Файфер сидел в глубине чрева корабля и играл на губной гармошке. После каждого залпа тяжелых орудий весь корабль содрогался. Однако Файфера это совершенно не волновало. Он продолжал играть, подбирая одну мелодию за другой: Lili Marlen, Muss I denn, Du schwarze Zigeuner — веселые, романтичные баллады, напоминавшие товарищам о доме и вызывавшие желание скорее вернуться туда. Файфер, как и сотни других молодых матросов, был уверен, что «Шарнхорст» — корабль, который просто не может утонуть, ведь это — настоящий плавучий город, непотопляемая крепость, гордость гитлеровской Германии. Двадцать одна водонепроницаемая переборка была усилена листами из крупповской стали — их толщина в некоторых местах доходила до 32 сантиметров. Турбины, способные развивать мощность более 160 000 лошадиных сил, обеспечивали максимальную скорость линкора 32 узла, что превышало скорость любого корабля сопоставимого класса в мире. Многие специалисты считали, что «Шарнхорст» — самый изящный из всех боевых кораблей в истории флота. Экипаж корабля, да и многочисленные его почитатели считали, что он просто непобедим.

«Я был абсолютно убежден, что корабль непотопляем, никогда в этом не сомневался и был уверен, что все мы вернемся домой целыми и невредимыми»,

— говорит Файфер.

Даже опытные сотрудники британской военно-морской разведки, которые допрашивали уцелевших моряков после сражения, с удивлением отмечали их непоколебимую веру в могущество корабля.

«Вопреки ожиданиям, все оставшиеся в живых, а это были нижние чины, проявляли стойкость и высокий дух, вежливо, но твердо отказывались раскрывать секреты… Судя по всему, „Шарнхорст“ вызывал в немецком народе такую же любовь, что и HMS (His/Her Majesty's Ship — Корабль его/ее Королевского величества. — Прим. пер.) „Худ“ в английском, пока не был потоплен. Существовала легенда, что это — „счастливый корабль“, а члены экипажа считали себя отборной частью немецкого надводного флота и ставили выше всех остальных».

Только после того, как снаряд, выпущенный одним из тяжелых 14-дюймовых орудий линкора «Дюк оф Йорк», пробил гласис над 1-м котельным отделением «Шарнхорста» и разорвался внутри него, Файфер понял, что дела плохи.

«Все мои товарищи погибли мгновенно — за исключением одного, который сидел, привалившись к переборке. Его одежда горела, а волосы пылали, как факел. Нет сил описать его страдания. Я помог перетащить его в башню „C“, а оттуда — в лазарет. Именно его кровью была пропитана моя рубашка».

Менее чем за три часа тринадцать кораблей союзников, окруживших «Шарнхорст», выпустили по нему более 2000 снарядов и 55 торпед. Примерно в 19.30 26 декабря 1943 года некогда гордый линкор превратился в пылающий, почти полностью разрушенный остов и был совершенно беззащитен. Некоторые палубы напоминали бойни. В отчете о допросах (Interrogation Report) сказано:

«Оставшиеся в живых описывали ужасающие сцены в отсеках, искалеченные тела убитых плавали в лужах крови и морской воды, санитары с носилками пробивались через развалины, перенося раненых, которых становилось все больше».

Несмотря на колоссальные разрушения, эвакуация все же происходила организованно, вплоть до приказа покинуть корабль. Эрнст Рейманн, орудийный техник из Дрездена, отвечал за гидравлическую систему кормовой трехорудийной башни. Как и остальные артиллеристы, он надел спасательный жилет.

«Мы продолжали вести огонь до тех пор, пока не кончились снаряды. Поступила команда — зарядить последний снаряд. Мы произвели выстрел, потом застопорили все механизмы и отключили подъемник. Крен на правый борт продолжал возрастать, но мы спокойно ждали. Когда поступил приказ оставить корабль, мы один за другим выбрались через люк. Оставалось только прыгнуть с 10-метровой высоты в море».