Солнце печет иссеченные и кое-как затянувшееся плечи, веревки натирают запястья, саднят разбитые губы… Но все это глупости, глупости… Мир опустел, мир рухнул во второй раз, разлетелся на осколки - не собрать теперь. Зачем ей жизнь, зачем ей мир, если он теперь без туманно-серых глаз?
А взгляд ищет, ищет…
Кто-то плюет в лицо, слюна белой пеной застывает на щеке. Девушка закрывает глаза. У нее нет больше сил огрызаться, нет ни сил, ни возможности колдовать, нейсферил надежно блокировал любую магию, вытягивая из жертвы Силу и медленно разрушая ауру. В Яшне "богомерзких колдунов" отправляют на выработки этого вещества, по закону всемирной подлости - самые большие в Ардаре. Там маги и погибают от истощения, как физического, так и ментального.
Жарко… От слабости, голода и боли кружится голова, к горлу подкатывает тошнота. Ноги перестают что-либо чувствовать, но позади стелется, стелется рудая дорожка…
Куда они все ее ведут? К реке? Да, к реке. Проводить "проверку водой". Страшный ритуал. И глупый. Если ты не ведьма - значит утонешь, а если нет - значит тебя сожгут. Боги, как вы допускаете такое, как вы терпите этих глупых людей, кричащих, что они служат новому богу?!
А взгляд ищет, ищет…
Находит. Таисс дергается, крепкий мужской кулак снова летит в губы, где и так нет живого места. Таисс хочет закричать: "Забери меня! Забери меня отсюда, Иор, отбей у этих злых людей, я верю, ты можешь!"
Ох, Боги… Нет! Он никогда не умел врать. То есть рот его умел, но глаза всегда выдавали. Не сумел он соврать и тогда, когда пришел к ней ночью, пряча глаза, обнял, требовательно попытался найти губами губы, а сам уже сговорился с мельником, чтобы тот отдал свою среднюю, глупую, но дородную дочку… Эта хоть сыновей нарожает. Не сумел он соврать и сейчас, глаза без слов рассказали, кто открыл селянам "страшную тайну" приезжей девушки.
Серый говорил, за пятнадцать золотых. Деньги на свадьбу…
Всегда такая мирная и спокойная, Сошка сегодня бушевала. Волны зло бились о помост, обдавая толпу ледяными брызгами.
– Русалки лютуют, - испуганно заметил кто-то. - Чуют родную душу. Ей богу, не всплывет!
– Волосья бы обрезать, - подхватил кто-то. - Ишь, какие! В их вся ейная силища проклятая! Слышь, Иор, поди…
– Сам поди! - огрызнулся сын оружейника, и сердце дриады жалобно сжалось, услышав родной голос.
– Тихо, охламоны! - гаркнул на толпу серый, зажимая в кулаке ирну, и все притихли. Держащий девушку мужик (здоровяк из крайнего северного дома, его детей Таисс как-то отпаивала травами, когда малыши наглотались волчьих ягод), подчиняясь знаку, швырнул девушку на колени и отошел.
– Молись, девка! - позволил инквизитор. Таисс с трудом подняла голову к безоблачному небу, щурясь вгляделась в сияющую голубизну. Почти беззвучно шевельнулись губы:
– Высокие, к милости вашей взываю…
– В воду ее! - истошно завопил серый, отскакивая на добрых два шага. Служитель выдуманного бога испугался имен богов настоящих. Таисс бы засмеялась, если бы смогла. Первое время над этими сумасшедшими смеялись все, потом жалели, а потом начали бояться. Потому что безобидный культ превратился в страшную Инквизицию. Не остановившись на создании отрядов для "обращения в веру истинную", жрецы сами стали инквизиторами, насаждающими нового бога кровью и, что самое страшное, магией. И ведь за ними шли! Сначала Малая Ития, потом Урдр, где, правда, новые храмы так же пусты, как и старые, потому что орки верят только в своих собственных предков, ставших духами. Потом некоторые из Островов. А потом и Острок. Яшна поддалась полностью, Зальхер еще пытается держаться, но через несколько лет… И Танор, самостоятельный остров, населенный магами, которые не согласны с существующим положением вещей, последнее время как-то слишком часто поглядывает в сторону серых…
Чьи-то сильные руки грубо толкнули девушку в плечи, заставляя потерять равновесие и камнем уйти в холодную реку. В ушах зашумело. Горло и легкие налились свинцом, вода жгла и царапала их. Боги, как же не хочется умирать, Высокие, как глупо… Но возвращаться в мир, где никто не ждет…
– Тиш-ш-ш-е, детка… - беззвучный шепот, зеленоватая кожа, чешуйчатый хвост. Огромные бесцветные глаза, губы, навсегда сложившиеся в горькую улыбку обиженного ребенка. Русалки. - Тиш-ш-ш-е… Ты не должна сейчас умереть. Ты - наша надежда.
Надежда, ага! Связанная по рукам и ногам, обессиленная, не особо желающая жить. Нашлась, тоже мне!
– Вернись… - шепчут русалки, холодными пальцами дергая, распутывая намокшие веревки. Вода душит. - Живи… Отомсти за нас, за всех нас, детка…
Холодные пальцы, выталкивающие на поверхность… Воздух!
Воздух!
Таисс подскочила на лежаке, глотая предрассветную прохладу и чувствуя, что вся рубашка насквозь промокла от пота. Высокие, да за что же вы! Она подтянула колени к груди, обхватила их руками и попыталась настроить дыхание на медитацию, получилось только со второго раза, но зато в легкие наконец-то начало более-менее поступать то, чем можно дышать.
– Таисс? С тобой все в порядке?
Девушка замотала головой: "да, мол, в порядке все…" Нэр подозрительно прищурился.
