Линия мести - [15]

Признаться, у меня был весьма жалкий вид. Какое-то полубезумное выражение лица, торчащие в разные стороны всклокоченные короткие волосы… Нелепая пижама, которая мне была велика, но, слава богу, на ней не было идиотских рисунков и надписей. Откуда у меня эта пижама? Она что, больничная? Рубашка болтается на мне как балахон, и вообще, непонятно, кто это отражается в зеркале — молодая женщина или молодой парень. Да, лучше мне пока в зеркало не смотреться…

Я намочила руку — вода была ледяная — и умылась. Сначала просто протерла глаза, потом, внезапно разозлившись на себя, на зеркало и на ночной кошмар, набрала в пригоршню воды и выплеснула ее на лицо. Ледяная жидкость немного протрезвила меня. Я пригладила мокрыми пальцами волосы, стараясь заставить их послушно лечь за ушами, потерла виски. Наталья Владимировна с улыбкой наблюдала за моими действиями.

— Тебе сейчас лучше будет, — заверила она меня. — Пойдем со мной в кабинет. Конечно, больным нельзя, но у меня есть пакетик растворимого кофе. Кофе пьешь?

Я медленно кивнула.

— Вот и отлично. От одной чашки ничего плохого не случится, к тому же кофе не заварной, а просто растворимый с сахаром.

Добрая Наталья Владимировна поставила кипятиться электрический чайник, насыпала мне в чашку обычный кофе «три в одном», после чего залила его горячей водой. Только сейчас я подумала, как давно не пила кофе. В больнице нам давали в основном компот или кисель, реже — чай. Обычный черный, без сахара. Один раз мне принесли какао, но я даже не помню его вкус — в памяти осталась бледно-розовая пластмассовая чашка со светло-коричневой жидкостью. Но при всем желании я не могу сказать, вкусное было какао или нет, был ли там сахар, был ли напиток горячий или холодный…

— Через двадцать минут будет завтрак, — проговорила Наталья Владимировна. — Я попрошу санитарку позвать пациентов, сама тебя провожу в столовую. Не хватало еще, чтобы ты по дороге рухнула в обморок.

— Со мной все в порядке, — ответила я медсестре, сама не слишком веря в свои слова. — Я дойду, не надо меня провожать.

— Конечно, дойдешь, — кивнула та. — Я просто пойду рядом с тобой. Если хочешь, мне так спокойнее. Ты же не будешь доставлять мне неудобства, так?

Я медленно пила кофе, стараясь полностью сосредоточиться на вкусовых ощущениях. После безвкусной и несоленой еды напиток казался мне приторно сладким, даже чересчур. Я несколько раз подбавляла воду, но кофе не становился лучше. Наталья Владимировна с удивлением смотрела, как я развожу напиток, а потом сказала:

— Да тут, наверно, вкуса нет уже! Я насыпаю кофе и наливаю половину чашки кипятка, чтобы не получилась вода. Иногда сахар добавляю.

— У меня что-то с восприятием случилось… — проговорила я. — Не обращайте внимания.

Кофе я так и не допила — Наталья Владимировна сказала, что пора идти завтракать. Она нажала кнопку вызова медперсонала и попросила санитарку позвать остальных пациентов в столовую, а потом кивнула мне, побуждая идти следом. Я старалась всем своим видом показать, что со мной все в порядке, иду я замечательно — быстро, ровно и уверенно, — и поневоле сама поверила в то, что ничего ужасного со мной не случилось. Ночной кошмар постепенно терял свои яркие краски, и я успокаивала себя тем, что вскоре и вовсе забуду про сон. Все-таки надо написать тете Миле смс — поинтересоваться, как у нее дела.

За столиком я сидела в одиночестве. Ани почему-то рядом не было, ее стул пустовал. Наталья Владимировна оставила меня возле столика, сама направилась к пункту раздачи. Медсестры всегда стояли возле поваров — наверно, проверяли, всем ли пациентам досталась еда и не пытается ли кто увильнуть от приема пищи. Наверняка были и такие больные, которые избегали питаться в столовой. С одной стороны, я их понимала — конечно, не заморские яства, а с другой стороны, считала, что, раз в больнице принято подавать такую еду, нечего ломаться. С детства ненавижу манную кашу, но ту, что у нас была на завтрак, старалась съесть до конца. Если подумать, это всего-навсего каша, а я не капризный ребенок, что дали, то дали. Зато к каше полагался бутерброд с маслом, и я пожалела, что нельзя взять добавку. К бутербродам я всегда относилась положительно.

Санитарка (не знаю ее имени) подошла к Наталье Владимировне и что-то сказала ей. Красивое лицо медсестры выразило сперва удивление, потом тревогу. Она что-то ответила и вышла из столовой.

Я доела свой завтрак и решила возвращаться в палату. На остальных больных не обращала внимания, жаль только, что Аня мне не составила компанию. Хотя вроде ее должны выписать, может, девушка покинула палату, когда я спала? За ней наверняка приехала мать. Да, как быстро меняются обстоятельства. Еще вчера я разговаривала с Аней, даже получала удовольствие от общения, а сегодня уже мне не с кем беседовать. Но это больница — пациенты поступают в клинику, лечатся и выписываются. Меня тоже выпишут, и я забуду и медсестер, и врача, и других больных…

Я не стала дожидаться медсестру — что я, инвалид, в самом деле? Вполне могу спокойно дойти до своей палаты. Лестница уже не представляла для меня такого препятствия, как раньше, и я без труда преодолела пролет. Голова не кружилась, сознание было ясным. Кошмар я постаралась выбросить из памяти — сон остается сном, ничего ужасного не случилось. Наталья Владимировна была права: вчера произошло довольно много событий, если сравнивать с моей предыдущей жизнью в больнице. Новая палата, новый человек, еда в столовой… Что и говорить, а после сотрясения не так просто восстановиться, этим и можно объяснить ночной кошмар.