Линия длиной 15000 метров - [13]

— Мне не нужны спички! — сказал я, от возмущения потеряв отрепетированный за углом акцент.

— А у меня больше ничего нет! — отрезала она. — Если не хотите спички, могу дать зубочистки!

Я посмотрел на часы. Время поджимало.

«Ладно, если у неё нет двух копеек, позвоню десятью!» — решил я. Быстренько отрепетировав за углом походку знакомого радикулитчика, я снова подошёл к киоску и с восточным — для внушительности — акцентом потребовал деревянного щелкунчика для орехов в виде Мефистофеля за семь рублей девяносто копеек!

Полученные десять копеек оказались гнутыми. И застряли в прорези автомата. Покупать второго щелкунчика не имело смысла. Впрочем, как и первого. Поэтому, сгорбившись и хромая, я подковылял к киоску и, заикаясь, чтобы она не узнала меня по голосу, попросил большую настольную папиросницу за двадцать три рубля девяносто копеек, которая при нажатии на кнопку «Пуск» сама выкидывала сигарету в рот курящему. На этот раз сдачу я получил двумя пятаками.

Следующей моей покупкой была кошёлка. Не из-за сдачи, а из-за того, что мне надо было куда-то сложить купленные мной веши.

Потом я ещё несколько раз подходил к киоску. Однако сдачу мне давали то пятаками, то юбилейными монетами, то, наконец, леденцами, которые терпеть не мог с детства.

Оставался последний шанс. Женское янтарное колье за шестьдесят рублей восемьдесят копеек! Как ни крути, а две или десять копеек я должен был получить!

Только фантазия на акценты и походку у меня уже исчерпалась. Правда, я ещё ни разу не подходил к киоску женщиной. Большие пуховые платки продавались в магазине напротив. Когда за углом я примерял оренбургский платок и пытался сдвинуть на лоб чёлку, ко мне подошёл милиционер.

— Гражданин! — сказал он. — Я уже давно за вами наблюдаю, и ваше поведение меня настораживает. Пройдёмте со мной в отделение!

Таким образом я очутился в вашем отделении. На этом заканчиваю свои объяснения и очень прошу вас разрешить мне позвонить с вашего телефона моему начальнику, сказать ему, что я проспал и поэтому опоздаю. Причём прошу разрешить мне сделать это срочно, потому что начальник вот-вот должен уйти из своего кабинета. Ведь рабочий день уже кончился!

СЕРЬЁЗНОЕ ДЕЛО

Рано утром нас — заведующих отделами — срочно вызвал к себе главный.

— Я только что оттуда! — Он многозначительно указал пальцем вверх. — Дело чрезвычайно серьёзное. Слишком много у нас стало показухи. Немедленно начинаем с ней борьбу.

Он немного помолчал, потом добавил:

— У нас на предприятии есть одна путёвка вокруг Африки за полцены. Начальник отдела, который предложит самую действенную программу борьбы с показухой, будет ею отмечен.

Вернувшись в отдел, я сразу собрал всех сотрудников и строго сказал:

— Немедленно прекращаем работу и начинаем борьбу с показухой. Какие будут предложения?

— Ну прежде всего надо выпустить стенгазету с карикатурами на отъявленнейших показушников и вашей статьёй, — сказал Рыбинский.

— Хорошо, — одобрил я. — Если к завтрашнему дню сделаете, получите отгул к отпуску.

— Конечно, сделаю, — обрадовался Рыбинский. — Вопрос только в том, кто напишет вашу статью.

— Я напишу, — предложил Краснов. — Но за два отгула.

— Почему? — удивился я.

— У вас очень трудный слог.

— Ладно, — с неохотой согласился я.

— В таком случае я на тех же условиях могу в эту газету написать стихи, — сказала Люба.

— Ты же пишешь только стихи о любви, — съязвил кто-то.

— Вот и напишу о любви к борьбе с показухой!

— Товарищи! — перебил вдруг всех наш профорг Суровцев. — Это всё мелко и местечково. Вы столько времени обсуждаете какую-то одну жалкую стенгазету. В то время как борьба с показухой — дело серьёзное! И бороться с ней надо крупномасштабно. Одной стенгазетой здесь никак не обойтись. Предлагаю оформить весь коридор: поставить стенды, повесить транспаранты… Могу возглавить группу оформления. Но мне отгул не нужен.

— А что вам нужно?

— Мне нужно на лето куда-нибудь жену свою отправить.

— И мне нужно жену на лето отправить, — подхватил Семён Михайлович. — А у меня предложение не хуже. В нашем отделе есть молодые — Вика и. Серёжа… Видите: они покраснели? Все мы знаем, что у них скоро свадьба. Предлагаю провести её без всякой показухи.

— Это как? — удивился я.

— Проще простого! Никакого стола. Все приходят на свадьбу в рабочих костюмах. Вместо «горько» выкрикиваем призывы к борьбе с показухой. А главное, приглашаем телевидение. Они такую свадьбу с удовольствием снимут. Им за это всем премию дадут.

— А молодые согласны? — спросил я.

— Согласны! — хором ответили молодые. — Только освободите нас за это от дежурств в дружине во время нашего медового месяца.

— Товарищи! — снова перебил всех профорг. — Свадьба — это, конечно, оригинально. Новая традиция. Мы сразу обгоним все отделы. Но, согласитесь, всего на один раз. А борьба с показухой — дело настолько серьёзное, что требует фундаментального разворота во времени! Предлагаю объявить месячник по борьбе с показухой. Причём завершить его досрочно. Дней за пятнадцать. Таким образом, за месяц мы сможем про вести два месячника! А поскольку мы их уже научимся проводить за этот месяц, то в следующем проведём три, в следующем — четыре…, К концу года ни у одного отдела не наберётся такого количества человеко-месячников!