Лимпопо, или Дневник барышни-страусихи - [23]

— Сколько у меня чего на чем?

— Ты что, одурела? Чего на чем?!

На что Пики, победно хихикая, фальшивым тоном:

— У меня на юбочке семь да семь оборочек.

72. Два храма

В городе Ф. было некогда два знаменитых храма. Оба увековечены в описаниях путешественников итальянцев и в искусных рисунках тушью, сделанных семь веков назад, после татарского нашествия и окончания гражданской войны.

Один храм был готический, стометровый, причем то была высота не башни, а только стен, над которыми возвышались еще и крыша с башней. Храм во славу Десяти Заповедей был заложен Бартоломеем, сыном Хеннинга, который перед смертью поручил завершить строительство некоему Никошу Заячьей Губе (Nykus dictus Hazinschort — так он поименован в средневековой летописи). Кафедра в храме Десяти Заповедей, будто ласточкино гнездо под стрехой, лепилась под капителью колонны на высоте 98 метров. Оттуда и низвергал на прихожан свои проповеди священник, при этом так перевешиваясь через кафедру, что, казалось, того и гляди вспорхнет на крылах своей черной мантии или свалится вниз. В храме этом звучали глаголы ветхозаветные, в сводчатой же крестильне под громогласные звуки органа крестили маленьких Мозешей, Якабов, Михаев, Аронов, Габриэлей и Абелей, девочкам же давали имена Эстер и Шара.

Второй храм был посвящен Младенцу Иисусу и построен был — к величайшему ужасу археологов и искусствоведов — в стиле барокко приблизительно за пятьсот лет до того, как этот стиль вообще появился. Достоверность старинных гравюр подтвердили раскопки. И объяснить это не могли ничем, только чистой случайностью. То есть ч. архитектор, чисто случайно, построил его именно так, не зная — да и откуда он мог бы узнать, — ч. такое барокко. Точнее, каким оно, это барокко, будет.

Размерами храм тот больше напоминал часовню, священники двигались по нему бесшумно и в полумраке проповедовали свои новозаветные истины еле слышно, чуть ли не шепотом. В храме этом перед резною скульптурой Чудотворной Мадонны, под доносившиеся откуда-то издали слабые звуки сопрано, что возносили славу младенцу Иисусу, крестили маленьких Марий, Яношей, Магдольн, Петеров, Андрашей и Аннушек.

А потом, во время очередной гражданской войны, Ароны, Михаи и Габриэли схватились с Палами, Миклошами и Дёрдями и разрушили храмы друг друга.

73. Трансильванские князья

Сегодня на ферму явились два следователя. Опросив охранников и конторских, они с мрачным видом отбыли на черной «победе».

Как выяснилось, следователи вынюхивают трансильванского князя-невидимку, так как кто-то им стукнул, что князь прячется в нашем лесу. Поскольку служебный транспорт по нынешним временам в связи с экономией получить было невозможно, разбитую вдрызг и пережившую два капремонта «победу» агенты арендовали у фирмы ритуальных услуг «Закат». Иначе на поиски нелегального князя пришлось бы им отправляться на «скотовозке», как прозвали в народе автобус дальнего сообщения.

А все дело в том, что после смерти в 1735 году Ференца Ракоци[17] князья Трансильвании ушли в подполье и так вот, инкогнито, чуть ли не из-под земли, опираясь на верных людей, правят своим народом. Эти самые верные люди по смерти предшествующего князя избирают нового, и они же хранят как зеницу ока княжескую корону, меч и иные регалии. Ни татарам, ни туркам, ни жандармам, ни охранке, ЧК, ГПУ или НКВД (то есть Народному комиссариату внутренних дел), а также гестапо, абверу и венгерскому УТБ вкупе с румынской сигуранцей (понятия не имею, что это были за органы и чем они занимались), как они ни старались, какие бы награды ни назначали за голову трансильванских князей, так никого из них и не удалось поймать. Всего один раз им удалось, да и то уже после смерти, идентифицировать одного князя, который в обычной жизни для маскировки, или, можно сказать, ради хохмы, выдавал себя за еврея-лоточника.

74. Львы. Без цукру. Капитан

Окраинная часть Буш-Вельда, которую в народе нарекли Страной львов, казалось, не соответствовала зловещему своему названию, ибо после трех-четырех дней пути им так и не повстречался ни один страшный хищник.

По-видимому, все это лишь предания, и львы скрываются где-то в глубине пустыни, подумал Сиприен.

Но когда он сказал об этом Джеймсу Гильтону, тот рассмеялся.

— Неужто вы полагаете, что львы — это вымысел? — сказал он.

Утром из помещения для охранников раздался душераздирающий рев. Я сразу подумала о львах, но ошиблась.

— Без цукру? — орал Пузан. — Чай без цукру?

По утрам охранники пьют служебный чай, однако сегодня, в связи с дефицитом и удорожанием, они, насколько я поняла, сахар к чаю не получили, точней, получили, но в не-переработанном виде. (По сахарной свекле на чашку.) Отсюда и бурный протест Пузана, оставшийся, разумеется, без ответа.

В лесу появились новые статуи.

Продолжаются тренировки, но нас все меньше.

Капитан, наш главарь, предложил мне побеседовать с глазу на глаз. Мы встретились за гаражами, где он имеет обыкновение ошиваться.

— В конце концов нам и здесь не так плохо, — начал он. — Жить-то можно в конце концов. Почему бы не жить, даже если мысль о смерти ужасает любого страуса? Так ли важно — о какой смерти, на бойне или какой другой?.. К сожалению, рано или поздно каждый из нас умрет, так стоит ли тратить и без того слишком короткую жизнь на то, чтобы о чем-то бредить, проявлять недовольство, кипеть, бунтовать. Да, конечно, у нас из хвостов регулярно дергают перья, что не очень приятно, — но, если задуматься, разве это не почетно, что перья эти, выдернутые из наших задниц, со шляпок самых изысканных дам трубят всему миру о непревзойденной красоте страусов? Ведь это в порядке вещей; когда перья самых красивых птиц оказываются на шляпках самых красивых женщин.