Лимпопо, или Дневник барышни-страусихи - [18]

Злыдень навеки был отлучен от спорта.

И даже в корчме ему было запрещено драться. А поскольку все знали, что кулаки у него «опечатаны» (так они говорили), то любой мог ударить его или пнуть, не боясь ответа. Ему и тренироваться было запрещено под страхом быть арестованным даже за удар по мешку с картошкой в собственном погребе. Работать его определили в свинарник, и только позднее судьба над ним смилостивилась, и он стал охранником на нашей ферме.

Торопкой походкой мимо меня проскользнул Барнабаш.

— Ну что, встретился ты наконец с этим чудаком из пещеры? — крикнула я ему.

Он уставился на меня мутным взглядом.

— Это ты? Да нет… А который час?

— Половина четвертого. А почему не встретился?

— К сожалению, я ждал его не на той пограничной станции… точнее, он меня… мы друг друга не поняли. Вот незадача… Ты знаешь, когда-то мы с Каспаром, да, да, с Мельхиором да Бальтазаром…

Его взгляд устремился в какие-то дали.

— Извини, я спешу к умирающему, который хочет принять последнее причастие…

— А кто этот умирающий?

— Один углежог. Ты не знаешь его.

— И что с ним произошло?

— Пилой разрезало на две части.

— И он еще жив?

— С утра жив был. И просил, чтобы я поскорее его исповедал. У тебя закурить не найдется?

55. Самоопределение

— Уважаемые пернатые, — обратилась я к соплеменникам, — давайте определяться. Кто мы есть и чего мы хотим от жизни?

Слова мои были встречены ошеломленным молчанием и почесыванием.

— Ну так вот, — продолжала я, — если говорить о способах выживания… а также о некоторых важных ролях… например, кто должен быть нашим вожаком… кто может привести наш отряд к успеху… Если все это рассмотреть, то решения могут быть разные. Я имею в виду вопрос, кем мы желаем быть. Возможности есть такие:

сбродом,

стадом,

табуном,

гуртом,

ордой,

стаей,

электоратом,

быдлом,

массой,

республикой,

фаланстером.

(Всей этой премудрости я набралась от Очкарика, который, как очумелый, зубрит материал для экзаменов и временами просит Злыдня проверить его. Причем готовится он сразу по двум предметам: по психологии пчел и социологии. Боюсь, что последний будет ему не по зубам и его завалят. Он путает Шлегеля с Гегелем и Георга Лукача с Джорджем Лукасом. А кроме того, не может, к примеру, сказать, в чем сущностные отличия между античным и современным рабством.)

Короче, я предложила, давайте обдумаем возможные варианты, решим, как лучше организовать жизнь нашего маленького коллектива, рассмотрим, какие плюсы и минусы имеет та или иная форма. А потом попросила их, взвесив все «за» и «против», принять решение — сама я в голосовании не участвовала, будучи счетной комиссией, — чем нам себя объявить. Вот результаты голосования:

«Королевская рыцарская академия страусов» — один голос. (Я думаю, это был голос Тарзана.)

«Каждый страус должен быть сам по себе» — один голос. (Скорее всего, предложение анархиста Володи.)

«Диктатура пролетариата» — два голоса.

«Неважно, чем себя объявить, главное, чтобы вожаком была Лимпопо!» — Догадываюсь, кто мог это предложить.

«Быдло» — тринадцать.

— Быдлом были и быдлом хотим остаться! — торжествующим тоном заявил под конец Пишта Потемко Сквалыга, хотя сам он, как классово-зрелая личность, по-моему, отдал голос за диктатуру пролетариата.

Я же всю ночь с благодарностью в сердце вспоминала славного милого Максико, а еще размышляла о том, какой долгий исторический путь потребуется, для того чтобы из быдла превратиться хотя бы в стадо.

56. Бойси и остальные

Мне вспомнилось, как однажды ответила Бойси на один очень важный вопрос.

Как-то раз, еще в детском садике, у Бойси спросили, кем она хочет стать, когда вырастет.

Мы, естественно, знали не только о Жозефине Бейкер, которая в одном из своих ревю каталась в роскошной повозке, запряженной страусами. Мы знали, точнее, наслышаны были о том, что есть еще феи и золушки, белошвейки и бело-снежки, Дюймовочки, танцовщицы, кинозвезды, спящие красавицы и много других персонажей с их сказочными и волнующими судьбами. Но даже и в наших убогих и примитивных условиях возможность выбора жизненного пути все-таки остается: можно стать вьючным страусом, поступить в зоопарк или цирк, работать с детьми, наконец (воспитывать цыплят в детсадике и в начальной школе), или даже быть страусиным целителем. А еще — обычной домохозяйкой, или попросту — матерью. Можно стать также вожаком стаи, которая, кстати, нуждается в своих охранниках и бойцах. Словом, перед молодым страусенком открыто немало путей, не говоря уже о профессии машиниста локомотива — пределе мечтаний всех неоперившихся петушков.

Бойси, конечно, была не петушком, а курочкой и почти достигла совершеннолетия, когда ей был задан этот волнующий, неожиданный, распаляющий наше воображение вопрос:

— Скажи, Бойсика, кем ты хотела бы стать, когда будешь большой?

— Остальными, — не задумываясь, ответила Бойси. — Когда буду большой, я буду остальными.

— Ну понятно. Хотела бы походить на всех остальных.

— Не походить, а быть. Мне тоже хочется быть остальными.

57. Каффа

Когда ему связывали ноги на скользкой палубе под хлопающими парусами фок-мачты, он бормотал матросам строчки Омара Хайяма: