Лимб - [3]

Рык снова сидел на крыше.

Он не хотел умирать, потому что чувствовал — хозяин жив. Ольгерд ушел очень далеко, за пределы любых миров и измерений, которые зверь мог себе представить. Вот только связь оказалась настолько прочной, что отголоски эмоционального фона хозяина смутно улавливались его питомцем. Ничего конкретного. Зверь чуял, что Ольгерд цел и невредим — это всё, что ему следовало знать. Оставалось лишь нащупать тропу, которая приведет рлока к мастеру ножей. И отправить свой разум в путешествие. Возможно, Ольгерд нуждается в помощи, не может отыскать дорогу домой.

И Рык не останавливался.

Каждый вечер, в любую погоду, зверь поднимался на крышу пристенного дома, укладывался на жесткой черепице и уходил в пограничное состояние, позволявшее видеть невидимое. Рык бродил по краю чужих сновидений, соскальзывал в полупрозрачные потоки, связывающие Храмы с Дверьми, учился проникать во Внемирье. Раньше они с хозяином проделывали нечто подобное — запускали свои души на другой континент. Рык вселялся в сны Ольгерда, а в критический момент сумел выбраться на палубу «Мемфиса».

Он должен вспомнить.

Должен попасть туда, где его ждет друг.

Первые дни Мерт и Навсикая не понимали, что происходит. Дом из ятобы был врезан в отвесный утес, служивший стеной Атолла Миядзаки — летающего над планетой островка, управляемого одним из небесных кормчих. Ятоба — невероятно дорогая и твердая порода. Ходили легенды об умельцах, которые вытачивали из этой древесины клинки, остротой и прочностью не уступавшие стали.

Сердцевиной дома служил древесный столб, вросший двумя концами в каменные выступы. Неведомый архитектор нанизал комнаты-блоки на этот стержень, а также позаботился о креплении к отвесной скале. Конструкция была оснащена террасой, канализационной и трубопроводной системами, а также винтовой лестницей, вьющейся вдоль центрального столба. Лестница упиралась в люк, служивший обитателям дома входной дверью. С крыши Мерт и Навсикая попадали на узкую каменную тропу с ограждением, по которой можно было подняться выше — туда, где простирались старые кварталы Миядзаки.

Однажды Мерт заметила, что Рык поднимается на верхние ступеньки лестницы и подолгу сидит, всматриваясь в крышку люка. Поначалу женщина решила, что рлок нуждается в выгуле. Муж часто бродил со зверем по ночной Ламморе, задерживаясь у набережной реки или выходя за пределы города — туда, где зверь мог побегать, не опасаясь перепугать до смерти горожан. Мерт открыла люк и попыталась вывести зверя на горную тропу, но Рык хотел не этого.

Оказавшись на крыше, зверь успокаивался, ложился на черепицу и отвлекался от всего происходящего. В реальности пристенного города оставалось лишь тело — живое, дышащее, но безучастное ко всему.

Когда дул порывистый ветер, белая шерсть рлока топорщилась, но хищник продолжал пребывать в своих мирах. Когда дождь заливал крышу, а вода ревела в водостоках, Рык сидел на прежнем месте — не двигался, не реагировал, не пытался укрыться от непогоды. В такие ночи Навсикая поднималась наверх и захлопывала крышку люка, чтобы ливнем не затопило дом. Утром девочка поднималась наверх и заставала зверя в прежнем положении. Иногда Рык спал, свернувшись калачиком. Навсикая долго смотрела на хищника — по ее застывшему лицу сложно было что-то определить. Если дождь прекращался, девушка оставляла люк открытым и спускалась в свою комнату.

Солнце поднималось над океанской гладью, отражалось в окнах пристенных домов, прогоняло утреннюю серость. Люди выходили на террасы, открывали двери и люки, тихо переговаривались на кухнях. Готовились завтраки и душистые травяные отвары. Докеры воздушной пристани возвращались домой после ночной смены. Кто-то поднимался по скрипучим ступенькам крытых пролетов или карабкался по перекладинам веревочных лестниц. Хозяйки стремились попасть на рыночную площадь, чтобы добыть свежих продуктов к столу.

Город просыпался.

Взгляд Рыка становился осмысленным. Зверь лениво ворочался, осматривал свои владения, косился на солнечный диск. Выпрямлялся и потягивался. Прохаживался по черепице неспешной кошачьей походкой. И бежал окольными тропинками на дальние уступы, чтобы справить нужду и размять мышцы.

Рлоки легко взбираются на деревья и отвесные карнизы, хотя это и кажется невозможным при их массе. Когти у тварей длинные, мощные. Хищники, подобные Рыку, изначально обитали за полярным кругом — в краю скалистых фьордов, льда и снега. Когти у сородичей Рыка были втяжными и невероятно острыми. Дерево, ледяной скос, каменная расщелина — для удержания равновесия годилось всё.

Когда зверь мчался по террасам Гильдии или крышам городских кварталов, он был подобен белой молнии, которую невозможно остановить. Ветер свистел в ушах, забирался под шерсть, приносил ощущение свежести и свободы.

В такие минуты Рык забывал о своем одиночестве.

Атолл Миядзаки наполнял его жизнь необычными видениями, звуками и запахами. Первые ментальные вылазки Рык делал на окраины чужих видений, стараясь не пугать горожан и не вторгаться в сферу сокровенного. Он не охотился — мастер запретил это делать много лет назад. И рлок честно придерживался взятых на себя обязательств.