-- Во имя шести, это сумасшествие! Адель, не ходи один! Острон, ты скажешь что-нибудь или так и будешь сидеть, как идиот?
Все его существо в те моменты хотело забиться в норку и ни о чем не думать; ничего ему не хотелось так сильно, как того, чтоб все было по-прежнему. Но по-прежнему уже никогда не будет... казалось бы, чего проще -- пусть этот сумасшедший отправляется в путь, он действительно имеет опыт, он уже бывал на стене Эль Хайрана и выжил. Скорее всего, выживет и сейчас, он, Острон, будет ему только обузой, он бестолков, как правильно сказал дядя, он боится убивать и быть убитым, он в первой же драке свалится с тяжелыми ранами и будет мешаться своему более умелому спутнику.
Он поднял голову и сказал:
-- Я пойду с тобой, Адель.
-- Ни в коем случае, -- помешкав, ответил тот. -- Это небезопасно. Особенно теперь. В мирные времена двое из моих спутников были серьезно ранены, еще не успев добраться до Эль Хайрана, а теперь и подавно путь очень рискованный.
-- Я, может, и бестолковый, -- подобрался Острон, -- но ятаган в руках держать умею. Вдвоем больше шансов добраться. В конце концов, кто-то действительно должен выяснить, что там происходит.
Теплая рука легла на его перебинтованное плечо.
-- В таком случае мы идем все вместе, -- сказала Сафир.
На мгновение в юрте воцарилась тишина, потом Острон и Адель заорали, перебивая друг друга:
-- Ни за что!
-- Даже не думай!
Дядя Мансур негромко рассмеялся в бороду. Они еще какое-то время наперебой объясняли Сафир, почему слабая беззащитная девушка должна остаться с племенем, пока окончательно не выдохлись и не поняли, что повторяют одно и то же.
Девушка терпеливо подождала, пока они выскажутся. Когда же они наконец замолкли, она подняла на них глаза. В ее глазах, с обречением понял Острон, было упрямство.
-- По-вашему, -- тихо сказала она, -- что я буду делать, если вы оба погибнете?
-- Это же не повод идти за нами, -- растерялся Острон.
-- Но может быть, мой лук хоть чуточку поможет нам добраться до цели живыми? Кстати, никто не обязывает вас идти до самого Эль Хайрана вдвоем, -- улыбнулась она. -- Насколько я знаю, отсюда идти несколько дней, и за это время мы еще вполне можем встретить какое-нибудь другое племя. Вдруг кто-то из них пойдет с нами.
-- Ты уже готов отправляться в путь, Адель? -- спросил дядя Мансур и выпустил последний завиток дыма из угасающей трубки.
-- А... я...
-- Тогда ступай, собирайся. Когда взойдет солнце, встретимся на южной окраине оазиса. Мы пойдем все вместе.
-- Но Сафир...
-- Ты забываешь о том, что одержимые убили всех ее родных. И если она хочет сражаться, это ее право. Ты же не будешь ее неволить?
Острон впервые увидел, как Адель краснеет. Молодой нари что-то невнятно пробормотал и вылетел из юрты стрелой.
-- Юные идиоты, -- пробормотал дядя, вытряхивая из трубки пепел. -- В юнцах всегда столько героизма. Странно, я был почти уверен, что в тебе его недостаточно, Острон.
-- Что ты этим хочешь сказать, дядя? -- обозлился тот. -- Что недостаточно хорошо воспитал меня?
Дядя только рассмеялся в ответ.
-- Видать, если долго тыкать верблюда палкой, даже самое смирное животное рано или поздно лягнет тебя, -- сказал он.
***
Сухие ветки горады загорались легко и ярко; этот кустарник рос по всему Саиду, но жечь его решались только нари, потому что все кочевники прекрасно знали: зажжешь гораду -- потом не потушишь. Чудное это было растение, считающееся священным кустарником Мубаррада: даже просто в зарослях горады было опасно разжигать лучину, потому что водянистые на вид листья выделяли странный легко загорающийся эфир.
С огнем уже вторую ночь управлялся Острон, у которого с детства это хорошо получалось. Устраивать костер для него было дело недолгое, и едва дядя Мансур с Аделем приняли решение о том, что пора уже остановиться на отдых, а парень уже сидел у готового огня, начищая ятаган. Пламя еле заметно мерцало в его светлых глазах. Рядом опустилась Сафир, которая взяла на себя обязанность готовить ужин из тех немногих припасов, которые они взяли с собой. Острону, конечно, иногда мечталось, что он будет предводителем их маленького отряда, но он прекрасно понимал, что в этом отряде целых два человека поумней его, и не особенно переживал по этому поводу. Решали все дядя и Адель: первый потому, что был стар и повидал много зим, а второй потому, что уже ходил этой дорогой.
В первые два дня путешествия ничто не намекало на то, что путь будет опасным. Острон мысленно молился Мубарраду, чтобы он таким и остался до самого Тейшарка -- как сказал Адель еще в первое утро, это город, в который они направляются. Одна из двух древних крепостей на юге, величия которой, со слов самого Аделя, тем, кто ее не видел, было и не представить.
-- Я хорошо знаю эти места, -- говорил Адель, вглядываясь в темноту на самой границе очерченного светом пламени круга. -- Если сделать петлю к западу, можно попасть в оазис Кафура, ты, должно быть, слышал о нем, господин Мансур?
-- Вне всякого сомнения, -- пробормотал дядя, сидевший со скрещенными ногами неподалеку. -- Наше племя в иные годы стояло там лагерем, но давно. Я знаю окрестности до самой Вади-Самра, Адель. На ее берегах охотился на львов в сезон дождей. Но вот что за ней?
