Лилия и серп - [4]

Чтоб бледный призрак встретить вновь…

Безумным сном о капле блага

Ты был в степях земли гоним,

Не замедлял над бездной шага,

Спускался в рудники за ним…

Тянись, спеши с тоской и дрожью

За зыбкой искоркой во мгле,

Что смертной истиной и ложью

От века стала на земле,

И, миг познав, плетись от пира

Своей неверною тропой,

Как мудрый царь с державой мира

И прозревающий слепой…

РАЗДУМЬЕ

Жар снов людских — как маков цвет,

Вес дел — горчичное зерно,

И быть их часу в славе лет

Не суждено.

Плывет сквозь бред в земном плену

Рассветно-стройный звон веков,—

Но сердцу, преданному сну,

Чуть слышен зов.

Где вечный жребий завещал

Упорству плуга шелест нив —

Хоть длинен стебель, колос мал,

И жнец ленив…

Где гнет пыланье мести взрыл,

Рука восставшая слаба,

И свет лишь сказкой мига был

В груди раба…

Просторен парус, ветер тих —

И у руля — всечасный страх,

И водит душу смертный миг

Из праха в прах…

ХВАЛА РАБАМ

В борьбе веков велик ваш долг суровый,

Влачащие ярмо земли сердца,

Бездольные избранники христовы,

В цепях труда — сподвижники Творца!

Невольник нивы, древний Божий воин,

Чей каждый миг — лишь дрожь и дрожь в пыли,

Ты средь людей один венца достоин,

Что вырыл плугом солнце из земли.

Раб молота, кующий месть в кинжале,

Как в славе часа жребий твой ни мал,

Свое упорство слив с упорством стали,

Ты строил век и мудрость дня ковал…

И ты, пастух, что меришь в жизни сроки

Безлюдием звериного пути,

Благословен твой жребий одинокий,

Твой Посох будет в вечности цвести!

И пусть ваш долг в кругу неволи цепкой

И сир, и строг, как ваша скорбь строга,

Но на земле лишь вами время крепко,

Из ваших слез возникнут жемчуга.

Свершится мера трепета и бега,

И вы, изведав тень земной зари,

Войдете в свет на брачный пир Ночлега —

Поденщики, жнецы и косари!

«Средь яви пепла и огня…»

Средь яви пепла и огня

У сердца смертного — две доли,

Как есть и цвет, и жатва в поле,

Как две зари — у дня…

Светает тишь, редеет тень,

Взрывая звон и гул нестройный,

Объемлет землю полдень знойный —

Вот первая ступень!

И вновь у дымной грани сна

Уходит пламя, догорая

В безмолвных далях — вот вторая

Всевластная волна!

Так будет утро вновь, и так

На смену солнцу многократно

Прольется дым поры закатной

И новый звездный мрак.

Так вновь придется грудь открыть

Тому же миру и тревоге,

В чей вечный круг, в чей трепет строгий

Вплетен, — и час не быть…

НАПУТСТВИЕ

В свой темный путь иди без страха,

Подвластный часу человек —

Твое томленье не от праха,

Не от земли — твой краткий век…

В час роковой, как в миг случайный,

На всех распутьях жизни ты —

Слепой участник вечной Тайны,

Грань сокровенной полноты…

Цвет дней твоих в их пестрой славе,

Пылал иль тлел Ее огнем —

Как вечный Лик взалкавшей яви

В скудельном образе твоем…

И ты, в игре пустых мгновений,

И в поте всех твоих трудов,

Лишь ткал всевластной тайной тени

Несовлекаемый покров…

И пусть свершенье яви шумной —

Лишь плен, но вечность — грань его,

И в ней твой разум многодумный

И смута сердца твоего…

Ее дыханием бессменным

Цветет в тебе, как сон и дрожь,

Все, что ты метишь знаком бренным

И смертным именем зовешь…

ЖЕРТВЕННИК

Весь смертный жар — от первых детских слез,

Всю мощь мою — от детских малых сил,

Я в Вечный храм в живой тоске принес,

На жертвенник суровый возложил…

Что добыл молот, что взлелеял плуг,

И что вспоила тишь садов моих —

Тревога дум и дрожь усталых рук,—

Все было в жизни пламенем на миг…

И вся борьба, завещанная мне

В игре мгновений, в долгий век труда,

Цвела лишь с тем, чтоб был мой дух в огне,

Пока пройдет земная череда.

И на костре, где сердце сожжено,

Средь пыток жертвы понял я не раз,

Что долг огня — единое звено,

В ткань Вечности вплетающее нас.

Вот почему, прозрев в людском бреду,

Свой тайный свет, как каждый час былой,

На жертвенник суровый я кладу,

Чтоб стал мой жребий дымом и золой…

МОРЕ И КАПЛЯ

Море и капля, как колос и цвет,

Дышат, свершая все тот же завет,

В мире прядущий зиму и зной,

Вихрь и дремоту ветки лесной…

В ткани предвечной людские дела…

Чудо — наш Кормчий, мы — взмахи весла…

В трепете вечном — трепет минут…

Благости вечной годы цветут…

Час человека подобен волне…

Знаешь ли, смертный, в ночной глубине,

Встретив молитвой звездную тишь,

Чьими устами ты говоришь?

В блеске полудня, где час полноты

В мире Голгофы вскрывает цветы,

Знаешь ли странник, в труде и борьбе

Чья неземная дума в тебе?

РАЗДУМЬЕ

Все строже мыслю я, вникая

В бег дней с их гордой суетой,

Не праздный колос мысль людская,

Людские сны не цвет пустой!

Скорбя у грани заповедной,

Сокрывшей неземной пожар,

Хлопочет смертный не бесследно,

И прав Сизиф, и прав Икар!

За рабство, слезы и истому

Час воздаянья брезжет нам —

Есть глубь лазури дню людскому,

И звезды есть земным ночам!

ЕЖОЙ ЗЕМЛИ

Вскрывались дни, часы цвели —

И брел я, в поте и в пыли,

На зов Отца, межой земли…

И был я в смертных думах смел…

И труд пути, святой удел,

Не раз в любви преодолел…

И строя миг по мере сил,

Я лишь упорным словом жил,

О всходах вечности тужил…

И сердцем, вверенным весне,

У летней грани я втройне

Горю молитвой о зерне…

Я цвел с Творцом в Его цвету,

И знаю: в божью полноту

Свой смертный колос я вплету.

МОЛОТ

Падает с лязгом Молот стальной

В смертной, упорной руке,

Грузно взрывая мерной волной

Гул вдалеке…

Строя, чеканя темный свой сплавъ