Лили Марлен. Пьесы для чтения - [45]

Шрифт
Интервал
Хотите знать, сколько заказов я получил только за один вчерашний день?.. А я вам скажу. Столько, сколько не получал и за целый год!.. Город будто сошел с ума!

Дон Гуан (сдержанно): Примите мои поздравления, Фергиналь.

Фергиналь: Вы довольны?.. Ну, наконец-то! (Посмеиваясь). А знаете, любезный друг? Многие даже не были уверенны в том, что вы еще живы. «Как? Тот самый Гуан? Не может быть!» (Смеясь). Как вам это нравится?.. Тот самый Гуан!.. (Пьет).

Дон Гуан: Ваша деликатность, любезный Гектор, как всегда, не знает границ.

Фергиналь: Ах, любезный друг! Ну, что за придирки! Когда человек становится легендой, многим, естественно, начинает казаться, что он уже не меньше ста лет, как покоится на мемориальном кладбище… А вы, слава Богу, легенда. Живая легенда. (Хихикая). Вас следовало бы показывать за деньги.

Дон Гуан: Прежде, любезный друг, я, не задумываясь, проткнул бы вас за такое предположение шпагой, любезный друг. (Чокнувшись с Фергиналем, пьет).


Короткая пауза.


(Задумчиво). И, все-таки, какое странное это создание – человек. Его так мало заботит собственная судьба, что он готов целый день провести возле какого-нибудь театра, чтобы хоть краем глаза взглянуть на какую-нибудь местную знаменитость, а потом часами обсуждать, какая была на ней шляпка или парик… Мы живем не в лучшие времена, любезный Фергиналь.

Фергиналь: Но слава, слава!.. (Хихикает). Я еще посмотрю, как вы заговорите, когда прелестные и юные создания станут просить у вас на улице автограф, а ваш телефон будет без умолку трещать с утра и до позднего вечера… Вам еще никто не звонил?

Дон Гуан: Вы опять забыли, любезный друг. Я отключил свой телефон много лет назад.

Фергиналь: Ах, да! Я ведь и забыл, что вы у нас отшельник. (После небольшой паузы). Знаете что? Включите-ка ваш телефон.


Дон Гуан пренебрежительно машет рукой.


Доставьте же мне такое удовольствие. (Оглянувшись на дверь). Эй!.. (Кричит). Лепорелло! Сганарелль!.. Кто-нибудь!

Дон Гуан (тревожно): Не надо, Фергиналь.

Лепорелло (появившись в дверях): Ваша милость?

Фергиналь: Принеси-ка нам еще вина. И включи телефон.


Лепорелло с изумлением смотрит на Дон Гуана.


Хозяин не возражает.

Дон Гуан (сдаваясь).: Делай, как он говорит, Лепорелло… Пускай господин издатель убедится, что о нас, слава Богу, все уже давно забыли.


Забрав пустую бутылку, Лепорелло уходит.


Фергиналь (подождав пока за Лепорелло закроется дверь, с улыбкой): Кажется, мы немного нервничаем, любезный друг?.. Оставьте. (Наклонившись к Дон Гуану, негромко). Можете не сомневаться, – они прекрасно все помнят, хотя, конечно, случается, что иногда путают имена и перевирают последовательность событий, но тут уж ничего не поделаешь. (Посмеиваясь). Сказать вам по секрету, они помнят даже больше, чем было на самом деле. Возьмите хотя бы эту историю с командором. Многие, даже поговаривают, что однажды вы имели неосторожность пригласить статую покойного к себе на ужин. (Хихикая). И что она пришла… Пришла! (Смеясь). Это статуя-то! (Неожиданно смутившись). Ну, это я так… (Пьет).


Короткая пауза.


Дон Гуан: Отчего же вы замолчали? Продолжайте, любезный друг.

Фергиналь: Я вдруг подумал, что вам это может быть не совсем приятно.

Дон Гуан: Напротив. Я хорошо знаю эту историю. В ней нет ничего, что могло бы меня унизить или задеть.


Появляется Лепорелло с новой бутылкой вина. Разлив вино по бокалам, уходит. Короткая пауза.


Фергиналь (дождавшись, когда Лепорелло уйдет, осторожно): Вы, что же, знаете всю эту историю, любезный друг?

Дон Гуан: Ну, конечно же, всю. От начала и до того самого места, когда статуя увлекла в преисподнюю этого безбожного и развратного Дон Гуана. То есть, меня.

Фергиналь (смущенно посмеиваясь): Надо сказать, что народ обожает эти эффектные концовки. Добродетель торжествует, зло наказано и все такое… (Сердито). В конце концов, это всего только разгулявшаяся народная фантазия, черт возьми! Ей-Богу, я бы не стал принимать это слишком близко к сердцу!

Дон Гуан (холодно): Вам, кажется, пришло на ум меня утешить, любезный друг? С чего бы это вдруг?

Фергиналь (растерян): Утешить? Вас?.. Ах, нет. С какой это стати?


Неожиданно где-то в доме звонит телефон. Какое-то время Дон Гуан и Фергиналь смотрят друг на друга. Короткая пауза.


(Шепотом). Ну?.. Что я вам говорил?


В дверях появляются Сганарелль и Лепорелло. На их лицах – изумление и тревога. В руках у Лепорелло – продолжающий звонить телефонный аппарат. Лепорелло подходит к Дон Гуану, который молча смотрит на телефон.


Да, возьмите же трубку!

Дон Гуан (подняв, наконец, трубку, хрипло): Слушаю.


Пауза. Все присутствующие смотрят на Дон Гуана.


(Вежливо). Нет, вы не ошиблись. Это дом смутьяна и безбожника Дон Гуана. (Внимательнослушает).


Пауза.


Я обдумаю ваше предложение, как только у меня найдется немного свободного времени. (Отдает трубку Лепорелло).


Все присутствующие по-прежнему смотрят на Дон Гуана, который, не спеша, наливает себе вина и пьет. Пауза.


(Негромко, с мрачной усмешкой, Фергиналю). Мне почему-то стало вдруг казаться, любезный друг, что мы затеяли с вами хорошее дело… Нет, в самом деле…

Фергиналь: Ну, рассказывайте же! Рассказывайте! (

Продолжить чтение
Еще от автора Константин Маркович Поповский
Фрагменты и мелодии. Прогулки с истиной и без

Кажущаяся ненужность приведенных ниже комментариев – не обманывает. Взятые из неопубликованного романа "Мозес", они, конечно, ничего не комментируют и не проясняют. И, тем не менее, эти комментарии имеют, кажется, одно неоспоримое достоинство. Не занимаясь филологическим, историческим и прочими анализами, они указывают на пространство, лежащее за пространством приведенных здесь текстов, – позволяют расслышать мелодию, которая дает себя знать уже после того, как закрылся занавес и зрители разошлись по домам.

Моше и его тень. Пьесы для чтения

"Пьесы Константина Поповского – явление весьма своеобразное. Мир, населенный библейскими, мифологическими, переосмысленными литературными персонажами, окруженными вымышленными автором фигурами, существует по законам сна – всё знакомо и в то же время – неузнаваемо… Парадоксальное развитие действия и мысли заставляют читателя напряженно вдумываться в смысл происходящего, и автор, как Вергилий, ведет его по этому загадочному миру."Яков Гордин.

Мозес

Роман «Мозес» рассказывает об одном дне немецкой психоневрологической клиники в Иерусалиме. В реальном времени роман занимает всего один день – от последнего утреннего сна главного героя до вечернего празднования торжественного 25-летия этой клиники, сопряженного с веселыми и не слишком событиями и происшествиями. При этом форма романа, которую автор определяет как сны, позволяет ему довольно свободно обращаться с материалом, перенося читателя то в прошлое, то в будущее, населяя пространство романа всем известными персонажами – например, Моисеем, императором Николаем или юным и вечно голодным Адольфом, которого дедушка одного из героев встретил в Вене в 1912 году.

Монастырек и его окрестности… Пушкиногорский патерик

Патерик – не совсем обычный жанр, который является частью великой христианской литературы. Это небольшие истории, повествующие о житии и духовных подвигах монахов. И они всегда серьезны. Такова традиция. Но есть и другая – это традиция смеха и веселья. Она не критикует, но пытается понять, не оскорбляет, но радует и веселит. Но главное – не это. Эта книга о том, что человек часто принимает за истину то, что истиной не является. И ещё она напоминает нам о том, что истина приходит к тебе в первозданной тишине, которая все еще помнит, как Всемогущий благословил день шестой.

Местоположение, или Новый разговор Разочарованного со своим Ба

Автор не причисляет себя ни к какой религии, поэтому он легко дает своим героям право голоса, чем они, без зазрения совести и пользуются, оставаясь, при этом, по-прежнему католиками, иудеями или православными, но в глубине души всегда готовыми оставить конфессиональные различия ради Истины. "Фантастическое впечатление от Гамлета Константина Поповского, когда ждешь, как это обернется пародией или фарсом, потому что не может же современный русский пятистопник продлить и выдержать английский времен Елизаветы, времен "Глобуса", авторства Шекспира, но не происходит ни фарса, ни пародии, происходит непредвиденное, потому что русская речь, раздвоившись как язык мудрой змеи, касаясь того и этого берегов, не только никуда не проваливается, но, держась лишь на собственном порыве, образует ещё одну самостоятельную трагедию на тему принца-виттенбергского студента, быть или не быть и флейты-позвоночника, растворяясь в изменяющем сознании читателя до трепетного восторга в финале…" Андрей Тавров.

Дом Иова. Пьесы для чтения

"По согласному мнению и новых и древних теологов Бога нельзя принудить. Например, Его нельзя принудить услышать наши жалобы и мольбы, тем более, ответить на них…Но разве сущность населяющих Аид, Шеол или Кум теней не суть только плач, только жалоба, только похожая на порыв осеннего ветра мольба? Чем же еще заняты они, эти тени, как ни тем, чтобы принудить Бога услышать их и им ответить? Конечно, они не хуже нас знают, что Бога принудить нельзя. Но не вся ли Вечность у них в запасе?"Константин Поповский "Фрагменты и мелодии".

Рекомендуем почитать
Новые кроманьонцы. Воспоминания о будущем. Книга 4

Ну вот, наконец, добрались и до главного. Четвёртая книга – это апофеоз. Наконец-то сбываются мечты её героев. Они строят, создают то общество, ту среду обитания, о которой они мечтали. Люди будущего – новые кроманьонцы, полны энергии, любвеобильны, гуманны и свободны.

Жизнь без слов. Проза писателей из Гуанси

В сборник вошли двенадцать повестей и рассказов, созданных писателями с юга Китая — Дун Си, Фань Ипином, Чжу Шаньпо, Гуан Панем и др. Гуанси-Чжуанский автономный район — один из самых красивых уголков Поднебесной, чьи открыточные виды прославили Китай во всем мире. Одновременно в Гуанси бурлит литературная жизнь, в полной мере отражающая победы и проблемы современного Китая. Разнообразные по сюжету и творческому методу произведения сборника демонстрируют многомерный облик новейшей китайской литературы.Для читателей старше 16 лет.

Рок-н-ролл мертв

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.

Слова и жесты

История одной ночи двоих двадцатилетних, полная разговоров о сексе, отношениях, политике, философии и людях. Много сигарет и алкоголя, модной одежды и красивых интерьеров, цинизма и грусти.

Серебряный меридиан

Роман Флоры Олломоуц «Серебряный меридиан» своеобразен по композиции, историческому охвату и, главное, вызовет несомненный интерес своей причастностью к одному из центральных вопросов мирового шекспироведения. Активно обсуждаемая проблема авторства шекспировских произведений представлена довольно неожиданной, но художественно вполне оправданной версией, которая и составляет главный внутренний нерв книги. Джеймс Эджерли, владелец и режиссер одного из многочисленных театров современного Саутуорка, района Национального театра и шекспировского «Глобуса» на южном берегу Темзы, пишет роман о Великом Барде.

По любви

Прозаик Эдуард Поляков очень любит своих героев – простых русских людей, соль земли, тех самых, на которых земля и держится. И пишет о них так, что у читателей душа переворачивается. Кандидат филологических наук, выбравший темой диссертации творчество Валентина Распутина, Эдуард Поляков смело может считаться его достойным продолжателем.