Лиль считает до семи - [2]

На кастрацию Лиль не согласился. Но, как ему казалось, матушка До втихую что-то намутила с этим делом: во сне с тех пор он частенько видел себя женщиной. Да и подозрительно звучащее имя «Лиль» откопала именно она: оберег, мол. Имя тоже может быть оберегом.

С другой стороны, какая разница? Все равно до сих пор у Лиля не было повода кого-нибудь трахнуть… да и желания, если уж на то пошло.

А когда он набрался сил настолько, чтобы выбраться за порог, первым делом пришлось драться с лернейской гидрой. Так эту тварь окрестил Профессор.

Профессор раньше увлекался мифологией. А так по специальности был ботаником.

Прозвище «Энкиду» для Кида тоже он придумал. Раньше Кида называли Стенкой — за габариты.

* * *

В прошлой жизни Тако была бухгалтером, работала в маленькой фирме. Так она рассказывала Лилю. Еще она слушала старый рок и фанатела по Тому Крузу. «Ты на него похож, Лиль». Лиль не помнил, как выглядел Том Круз. Если на то пошло, он не помнил, как выглядел он сам, а зеркал в их поселении, естественно, не осталось — не проверишь. Поэтому он с Тако соглашался. Тем более, что она не заигрывала.

А Кид был примерно тем же, кем сейчас: любил холодное оружие, имел удостоверение охранника шестой категории и работал в банке. По вечерам читал Лермонтова и Бунина, смотрел старые советские фильмы. Бывает такое.

Кид был Лилю весьма по душе — кажется, взаимно. Во всяком случае, когда Лиль вызывал его в рейд, тот никогда не отказывался. С Чихуа Кид ходил не так охотно.

И хорошо, что сейчас он рядом. Разлом реальности — штука серьезная.

Чихуа, правда, тоже здесь. Но он в охранении — вот пусть и не суется.

Два года назад Лиль с Кидом — Тако до них тогда еще не добралась — уже брали одну цацку. Та оказалась плевой, пустышка — генерировала только три полных круга ада и четвертый, остаточный. Но хотя бы лишний луг в угодьях племени укрепили, как раз тот, где сейчас Профессор пытается заново вывести пшеницу.

Первый круг они тогда прошли на адреналине.

Как потом оказалось, это была ошибка. С другой стороны, из всякой ошибки можно выгрести хорошее. Лиль, например, обзавелся костяной рукой, которой очень удобно душить нежить. Ну или снимать с огня горячие котелки.

* * *

Теперь они лежали в кустах бересклета, который вдруг не по сезону вздумал цвести — с другой стороны, сейчас всяческие девиации стали нормой — и оглядывали строение. Крыша кое-где обвалилась, стены затянуло вьюном или бородами мха. И не скажешь, что с Разлома прошло только три года. С другой стороны, кто рискнет предположить, как теперь идет время?

Раньше тут был детский сад.

— Компьютерная игра, елы-палы, — буркнула Тако, выплюнув изо рта мелкий белый цветочек.

— Нечто жуткое мерещится мне в этой архитектуре, — раздумчиво произнес Кид. — Низкие потолки, темные коридоры, узкие лестницы… Складывается ощущение, что с самого начала они строили не жилье, а декорации для постапокалиптических разборок.

Выражался Кид всегда очень правильно, интеллигентно. Кроме экстремальных ситуаций.

— Кто «они»? — Тако, кажется, удивилась.

— Советские архитекторы.

Первый архитектор-зомби встретился им на подходе.

* * *

— Всем слушать меня, — сказал Лиль, когда они проверяли снаряжение в комнате штаба. Тако и Кид тотчас повернулись к нему, хотя говорил он тихо. — Что такое круги ада, вам обоим известно. Про Кида я знаю. Тако, ты до какого доходила?

Тако раньше жила где-то на западе и перебралась к ним после того, как все ее племя перебили во время разборок. Но она тоже через круги ходила, понятно сразу — достаточно посмотреть на нее левым, зрячим глазом.

…Когда ты проходишь ад неправильно, ад дает выбор. Можно выбрать тело, можно — дух. Лиль выбрал внешнее. Кид — тоже, тогда и шерстью покрылся. А Тако, видно, испугалась уродства. Лиль четко видел ее стальные заплаты везде, где у нормального человека чувства.

Не могла она с ним заигрывать.

— До третьего, — неохотно призналась Тако.

— Много, — кивнул Лиль. — Значит, знаешь, что на первом бывает?

— Пропадает надежда, — Тако пожала плечами.

* * *

Да, на первом круге пропадает надежда. Воцаряется уныние. Круги Сансары без надежды на перерождение. Повторение самого себя. Серая равнина от горизонта до горизонта и по ней унылой толпой движется бесконечный человеческий рой; пустые глаза, серые лица.

Поколения рабов наследуют землю. Пороки людские становятся страшнее, справедливость пьет горькую, радость приходит все реже, чистота помыслов прячется от побоев.

Таков мир, в котором мы живем. Как ни живи, ничего хорошего дальше быть не может.

Первая точка бифуркации.

Можно выбрать гнев. Как они с Кидом в прошлый раз. Как выбрала Тако. Тогда серый песок провалится под тобой, небо расколется криком. И ты попадешь на второй круг. Но боль будет только нарастать, и где-то кругу к четвертому станет невыносимой.

Они бы не прошли и третий, если бы Кид не выпихнул Лиля. А Лиль один не прошел бы на пятый. Хорошо, что четвертый круг был совсем дохлый.

В тот раз Лиль обезвредил артефакт и вытащил Кида. Был бы сам по себе — не вышел бы. А Кида нужно было тащить, так что Лиль матерился, тянул, толкал, прорывался сквозь пожар и оплывающий кошмар, в который превратилась реальность.