Лики земного родства - [17]

Пискнула пару раз себе под нос и взобралась по рифленой стенке на стеклянную кромку. Заглянула внутрь, шевельнула усиками-«локаторами» и чуть ли не с радостью пропищала:

– Ой, запах-то больно уж знакомый… ну, как в той клетке, где меня сутки держали.

Но только хотела подумать о своих дальнейших действиях, как резко скрипнула входная дверь. Серая от неожиданности качнулась взад-вперед и свалилась в остатки разбавленного в колбе спирта. Успела лишь с писком вспомнить об оставшихся на воле «детках» и в бултыханье захлебнулась. Когда к столу подошла виновница её такого трагического испуга – уборщица в синей форменке, она уже не показывала признаков жизни.

– Мама родная… Чо здеся творится… И мыша така дорогая почему-то одна в колбе вверх лапками, вроде как купается… Може, то экс… экскремент у них такой? – прошептала женщина с тряпкой. ещё раз молча оценила загадочный антураж канцелярского места и тревожно поспешила к давшему ей давеча «очень сурьезный инструктаж» заву.

…Вспомнил сейчас о рабочем месте лаборанта и впившийся в него своим оптическим взглядом ветврач:

– Ты вроде как сказал, что мы у тебя вчерась немного «разведухи» не допили… А со стола-то убрал?

– Не по-о-омню, – замялся и тут же с предвкушением похмелья взбодрился Серик. – Что, разве пора идти заканчивать?

– Да не идти, а пужаться и лететь туда надо, лабор ты наш необученный! – почти крикнул ему на ухо Семёныч. И сердито потянул козырёк его бейсболки вниз, ударив им по кончику слегка искривлённого носа.

Едва они появились в двери кабинета, как здесь уже шумно жестикулировал завлабораторией. Глянул на них и нарочито тихим голосом, словно съедая местами или заменяя звук «р», спросил:

– Ч-что, и на похмелку пхишли-таки, бгатцы-спиртокрадцы? А где ещё тгое ваших вчеашних коллег по дегустации?

– Не-е-ет, Абрам Ильич… м-мы-ы-ы… – попытался отпарировать почти по-гусарски прикрывший собой ветврача Серик.

– Говоите, нет, не похмеляться? А-а, значит, поминать мышку заявились-таки, сегдобольные вы наши… И хоть знаете, ч-что она стоит, эта сильно ва-а-ажная для нас линейная особь?! – перешел на должностной тон завлаб.

Достал из нагрудного кармана своего белоснежного халата небольшую лупу и, как будто пытаясь более детально диагностировать случившееся, направил её на серую утопленницу. Присмотрелся, едва не касаясь колбы своей черной стриженой бородой, и с притопом заключил:

– Вот ч-что я имею сказать, габотнички мои… Надуть меня, стагого евгея, ещё никому не удавалось!

Ветврач с лаборантом покосились исподлобья друг на друга, и словно сам дощатый пол стал стыдливо уходить из-под их ног. «Неужели он понял, что мышь-то эта никакая не линейная? Всё, капец… сейчас и под статью подведёт», – почти синхронно кольнуло тревожной мыслью их учащённо застучавшие сердца. Однако Абрам Ильич посмотрел на них (для пущей грозности) сквозь ту же лупу и вынес окончательный вердикт:

– Даю вам две недели г-говно. Молодой погашает недостачу пяти литгов спигта, а стагшой находит для гядущих опытов такую же мышь!

Половицы под ногами виновников как бы снова вернулись на своё скрипучее место, и довольные таким исходом мужики согласно закивали головами. Но едва выскочили за уличный угол, как ветврач взял лаборанта за грудки:

– Теперь слушай меня-я-я, обалдуй хренов! Возмещение спирта я беру на себя, а вот ты… ты выкорми в том гнезде замену такой же, как и сам, утонувшей дуры.

– Ка-а-ак же я это сделаю, Семёныч? – в растерянности задрал вверх козырёк своей бейсболки тот.

– Мозгой и руками, как! Возьми у меня инстру-у-умент и… алга – вперед, лабор!

– Ну, это, допустим, я понял, – укладывая в свой портфельчик полученные «причиндалы», буркнул Серик. – А вот как определить в том грёбаном гнезде именно самку, а?

– Как? А на ощупь, мой пужливый, на ощупь, – наконец-то разразился смехом ветврач. – Или можешь позвать на помощь даже шефа с лупой.

– Да пошел ты!.. Гинеколог блошиный тут еще нашелся…

И стал он теперь чаще выбегать от коллег тайком не к своей машине, а к мышатам. Научился поить их молоком из пипетки. Начал прикармливать детской смесью из инсулинового безыгольного шприца. Потом отсадил в свою ловчую клеточку наиболее крепкую из них, максимально похожую на утопшую мышь, и стал подбрасывать ей зернышки проса, очищенные семечки, крошки хлеба. А когда подошёл установленный срок, провинившиеся сотрудники с гордостью рапортовали: мол, ваше задание, уважаемый шефуш-ка, выполнено!

Однако их радость оказалась недолгой. Как ни караулили они новую поселенку лабораторной клетки, как её ни подкармливали доппайком, она всё-таки убежала. Воспользовалась тем же вариантом, что и её серая «мамка». Только эта уже скрылась бесследно. Именно в день включения её в опытные работы по выращиванию вакцинных штаммов холерного вибриона…

И только теперь, когда даже Абрам Ильич понял их хитрую подставу, эта «серая» окончательно превратилась здесь в необратимую улику. Лаборант за своё творчество уволился по «собственному желанию» самого начальства. Ветврача же, учитывая его предпенсионный возраст, оставили… на пониженной должности. Поодаль от подопытных особей и этилового спирта.