Лики любви - [4]

Черт возьми, ну почему именно сейчас, когда у нее только стала проходить голова, кого-то сюда занесло? С тяжелым вздохом она села, прикрыла колени шарфом и с негодованием посмотрела на вторгшийся автомобиль. Собралась было шмыгнуть в машину за брюками, но не успела привстать, как из кабины пыльного и помятого пикапа вылез крепкий верзила и направился к ней, уперев здоровенные загорелые лапищи в упругие мускулистые бедра.

Ром, как бы защищаясь, подтянула прикрытые узким шарфом колени и с вызовом посмотрела на незнакомца.

Взгляд ее скользнул по поношенным облегающим джинсам, стянутым залатанным кожаным ремнем на узком стане, потом по выгоревшей хлопчатобумажной рубашке, открывавшей широкую и плоскую волосатую грудь; потом она рассмотрела внушительную челюсть и красивый мужской нос и, наконец, глаза — прозрачные, как этот ручей. И такие же холодные. Глаза странного светло-карего оттенка. В них блеснул сперва жадный мужской интерес, потом удивление и затем какая-то смутная мысль.

Что же говорят в подобных случаях? Вот доктор Ливингстон, например? Она лихорадочно подыскивала подходящие слова, чтобы не показаться ни нахальной, ни смущенной, и в то же время наблюдала, как эти удивительные глаза оглядели ее всю — от голых пальцев ног, утопавших во мху, до гривы блестящих волос.

— Вид у вас, знаете, будто я навел на вас дуло двенадцатого калибра, — бесстрастно, словно в пустоту, сказал мужчина. — Или вы подумываете, как избавиться от наглеца? Считайте, что вы в безопасности, леди, но не испытывайте судьбу.

Ром открыла было рот, чтобы дать ему отпор, но тут чужак подошел к ней вплотную. Запах его лоснящегося бронзового тела в пропитанной потом рабочей одежде ей понравился, как, впрочем, и сам нарушитель ее спокойствия; в нем ощущалась мужественность и сила.

Он кивнул на ее длинные голые ноги, потом на брюки, аккуратно сложенные на спинке сиденья, и хрипло спросил наглым тоном:

— Приглашаете развлечься, а?

Ром хотела было кинуться к машине и схватить брюки, но сказалась проклятая расслабленность. Она ограничилась тем, что оскорбленно поджала губы. Не такая она дура, чтобы подливать масла в огонь своим ответом.

Он пружинисто присел возле нее и с явным удовольствием, в упор, стал рассматривать ее настороженные зеленые глаза и презрительно выпяченную полную нижнюю губу, потом пододвинулся еще ближе, вознамерившись изучить глубокий вырез ее блузки. Потом, все так же молча, бесцеремонно стащил с ее коленей шарф.

И тут она вскипела. Тут уж невозможно было не взорваться. Сверкнув глазами, она вырвала у наглеца шарф и потребовала, чтобы он проваливал отсюда и оставил ее в покое. Он принял вызов и пошел в атаку:

— Я так полагаю, это вы забрались на чужую территорию!

— Я кому-нибудь мешаю?

— Леди, если б вы вздумали мне помешать, я вмиг бы вышвырнул вас отсюда. Но коль скоро вам захотелось всего лишь обнажиться и изобразить из себя лесную нимфу — тут я не против. Могу даже составить компанию, вот разгружу сено, поем и охотно изображу вам сатира.

Ром была не из пугливых, но все же невольно вздрогнула и не смогла скрыть своего страха.

Он бесцеремонно продолжал:

— Не нравлюсь? Вы просто пришли пообщаться с природой? Может, договоримся? Хотите, подыщу местечко поукромней, чем Парк Каменной горы? Я сегодня добрый.

Его намерения были налицо. Ром попыталась было снова прикрыть колени шарфом, но затем, почему-то разочарованная его примитивным желанием, разгневалась. Разозлило ее и собственное смущение: как будто ей трудно будет поставить этого деревенского сердцееда на место.

— Послушайте! Должна вас огорчить, но я здесь по законному делу. Что же касается вас, то, явись я сюда хоть из Сахары, не стала бы с вами торговаться даже из-за глотка воды. Надеюсь, дошло? — с улыбкой закончила она.

— О, конечно! — Он усмехнулся и снял тисовый прутик, запутавшийся в ее волосах. Даже под слоем грязи видны были красивые очертания его руки. Разумеется, на то она и профессиональный художник, чтобы подмечать такие детали.

Вздернув подбородок, она высокомерно смерила его взглядом, стараясь не замечать плотоядного блеска в глазах. Слишком поздно она сообразила, что ее положение весьма невыгодно, — сегодня у нее явно не варила голова. Единственное, что можно сделать, — это осадить его пыл насмешкой, чтобы он убрался. Главное — поменьше с ним церемониться.

— Такое изысканное предложение подойдет лишь невинной деревенской простушке, — сказала она и про себя усмехнулась: с таким типом вряд ли здесь осталась хоть одна невинная. — А меня оно как-то не соблазняет. Видите ли, я никогда не питала слабости к… ну, так скажем, земному типу. — Она многозначительно указала взглядом на его промокшую от пота рубашку… И тут совсем некстати всю ее пронзил странный трепет. — Если вы куда-нибудь спешите, не стану вас задерживать. А то, может, попросить Синклеров проводить вас с их территории, а?

Поскорей бы он отвалил наконец зализывать раны, нанесенные его самолюбию. Такой красавчик ведь не привык к отказам. Вот уж некстати подвернулся, не хватало еще тратить нервы на какого-то деревенского Казанову.