Лик Победы - [183]

– Нельзя сомневаться в победе! – выпалил Ричард. – На нашей стороне Честь и Правда!

– Они на нашей стороне уже четыреста лет, – вмешался Рихард Борн, – правда, вино изрядно разбавили мочой.

– Сударь! Как вы можете… – Разрубленный Змей, ну почему он никак не научится вовремя находить нужные слова?!

– Не обрывай чужие крылышки, братец, – покачал головой Удо. – Дикон слишком мало пробыл в Агарисе и не успел насладиться обществом хогбердов и кавендишей. Кстати, вам не кажется, что нам тут рады далеко не все?

– Скорее, нам все не рады, – откликнулся Рихард, – и южан можно понять. Мы свалились на голову их любимому Повелителю Молний без армии, но с сюзереном.

– Альдо – Ракан, – выпалил Ричард, – он вернулся в свое королевство!

– В свое? При последних Раканах провинции были верны своим герцогам, а не королю… Не забывай, если не считать Рамиро, первым на сторону Олларов перешел маршал Шарль. И с ним Савиньяки и Дораки. О Раканах в Эпинэ тоскуют не больше, чем о засохшей лебеде.

– Пойми, Дикон, – поддержал брата Удо, – то, что несколько графств взбунтовались против Олларов, а вернее, против Колиньяров, отнюдь не означает, что здесь ждут не дождутся Раканов. Если восстание не прихлопнут, придется очень постараться, чтоб на юге нас признали хотя бы за ровню. Эпинэ никогда не любила Придду и Надор.

Святой Алан, как же это?! Они спешили на помощь, а им не рады? Эти южане думают Леворукий знает о чем, а не о Талигойе.

– Им нечем гордиться! – обиделся Ричард, хотя Удо и Рихард были в том же положении, что и он. – Южане дважды бросали нас на произвол судьбы. Если б они поддержали отца или вашего брата, мы бы были свободны.

– Ты только Роберу это не говори, – нахмурился Удо. – Если кто и пришел на помощь Эгмонту Окделлу, то это Морис Эпинэ.

– Да, – смутился Дик, – конечно…

– Господа, – молодой южанин в черном плаще не улыбался, – граф Агиррэ просит к себе господ Борнов.

– Благодарю, – Удо подмигнул Дику и, пропустив брата вперед, последовал за порученцем. Повелитель Скал вздохнул – навязывать свое общество полковникам и капитанам корнет не может. Будь он оруженосцем Альдо или Робера, с ним бы обращались иначе. Ничего, в бою он покажет, чего стоит. Скорей бы сражение!

– Дуглас…

– Что?

– Долго еще?

– Наберись терпения. Робер хочет шугануть Манрика под вечер, а сейчас нет и полудня. Мы еще успеем выспаться.

2

Укрепленная опушка выглядела внушительно. Впереди – подобие вала с баррикадой из срубленных деревьев, укрепленной легкими пушками. Дальше, у самого леса – вторая линия: завалы из бревен и нечто, издалека весьма похожее на тяжелые батареи. По крайней мере, проехав от оврага на левом фланге до подступающих к лесу холмов на правом, Робер едва сам не поверил, что каким-то чудом разжился артиллерией.

Иноходец надеялся, что замеченный им расфуфыренный всадник, в окружении офицеров осматривавший позиции повстанцев, во-первых, был Манриком, а во-вторых, дал себя обмануть. Во всяком случае, действия королевских войск говорили именно об этом. Не успели Агиррэ и его люди скрыться из глаз, как «фламинго» принялись вытаскивать из лагеря артиллерию.

Устанавливать орудия – дело небыстрое, королевские артиллеристы провозились часа три, но к полудню все было готово. Тяжелая батарея встала в центре развернувшейся вражеской линии, легкие пушки выдвинулись вперед. Ламброс из Гайифы, без сомнения, расположил бы их ближе к лесу, но маршал Леонард, к счастью, и впрямь был осторожен.

Первый залп застиг Робера еще в лесу. За деревьями глухо рявкнуло, сидящий на бревне крестьянин вздрогнул и выронил ложку – он как раз собирался перекусить.

– Да не дергайся ты, – прикрикнул расположившийся рядом усач, – сюды не долетит.

Ответ обладателя ложки Эпинэ слушать не стал. Тяжелые пушки грохнули снова, мелкие пока молчали. Еще бы. Оттуда, где их поставили, стрелять по лесу – только порох изводить. Стенобитные бьют дальше, но из-за деревьев наводчики не видели, попали или нет.

Чугунные ядра падали наземь, попадали в деревья, ломали кусты и, без сомнения, причиняли огромные страдания законным обитателям леса Святой Мартины и их небесной покровительнице.

Обстрел окончательно погубил поврежденный Леоном Дюварри муравейник, распугал всех сорок, а белок, зайцев и травяных мышей заставил панически отступить на противоположный край рощи. Бревнам на лафетах и засевшим в глубине леса крестьянам обстрел урона не наносил. По крайней мере пока.

Конечно, будь у Манрика не десять, а шестьдесят орудий, он бы снес опушку вместе со всеми баррикадами, «пушками» и вороньими гнездами, а так… Пусть лупит в белый свет, как в «яблочко», и да здравствует осторожность, особенно чужая!

Эпинэ, не удержавшись от искушения, помахал шляпой королевским войскам, выстраивающимся двумя линиями под прикрытием батарей, и тут же поймал укоризненный взгляд Карваля. Поднявшая было голову радость издохла на месте. Чтобы скрыть смущение, Робер рявкнул на расположившегося слишком близко к опушке недоросля и поскакал на правый фланг, где развивались стяги Повелителя Молний и Раканов.

На холмике под знаменами все было спокойно. Гаржиак умудрился занять Альдо азами линейной тактики, хотя, говоря по чести, сюзерену следовало это знать. Хотя бы в теории, тем более что Манрик действовал в строжайшем соответствии с фундаментальными трудами фельдмаршала Гаунау Рейнгольда Пфейхтайера, что изрядно облегчало задачу повстанцев.