Лик избавителя - [12]
Впрочем, они согласились вернуться в квартиру – ключ от апартаментов Козыревых висел у Витьки (или у Вовки?) на шнурочке на груди. В квартире мальчишки не без нытья вымыли руки, что, правда, ненамного улучшило ситуацию. По мнению Александры, этих детей следовало трое суток в трех щелоках отмачивать, да и того было бы недостаточно. Но на первый раз, пожалуй, можно удовольствоваться малым. Налитый им в тарелки суп харчо близнецы выхлебали в мгновение ока, только ложки застучали по донышкам, закусили пирожками с грибами. Потом настала очередь волованов, а также шарлотки с ванильным муссом и ароматного морса из кизиловых ягод. Все это мальчишки проглотили не жуя, как тарантулы, и тут же заснули, прижавшись друг к другу вихрастыми головенками. Александра собрала посуду и решила, что отныне принцип ее готовки изменится. Ничего острого, тяжелого, а грибы, говорят, для детского стола вообще непригодны! Теперь она будет стряпать легкие блюда, полезные для детского пищеварения – бульоны, каши, супы, овощные салаты. Кисель с молоком очень хорошо. Морс из кизила – просто отлично! А как они уписывали шарлотку! Шарлотку тоже можно, но изредка. Не надо их слишком уж баловать. На дочь, бывало, надышаться не могла, вот и вырастила на свою голову, никогда не поест по-человечески, одни яблоки грызет!
В Париже Люся танцевала отрывок из «Гаянэ», и яблоки были мелкие, но сладкие, а в Берлине – очень красивые и совсем невкусные. В Берлине она танцевала тоже в «Гаянэ» и еще в «Ромео и Джульетте». Ее принимали тепло. Время мерилось спектаклями, спектакли помнились успехами либо провалами. Премьера «Каменного цветка» прошла с невероятным успехом. Люся танцевала Катерину, и после спектакля ее бывший соученик Леня Гридин, исполнявший роль Северьяна, поцеловал ее в шею. Поцелуй вышел мокрый и неприятный. Люся поморщилась и вытерлась рукавом, Леня побледнел и больше с ней не заговаривал. На «Спартак» ломился весь город, но увы, не из-за Ковалевой, которой на этот раз досталась весьма скромная роль, а из-за якобы эротических танцев в сцене пира у Красса! В балете Кара-Караева «Тропою грома» Ковалевой досталась яркая характерная роль Фанни, и критики отмечали рост балерины как актрисы. А потом опять были гастроли, и в Будапеште Люся сломала зуб о ярко раскрашенное, но, к несчастью, совершенно несъедобное пластиковое яблоко. Зачем на свете существует такая дрянь? Целая ваза этих фальшивых плодов украшала ее гостиничный номер.
– Как ты ухитрилась? – пытала Люсю Мариночка. – Их же даже спьяну нельзя принять за настоящие! Странная ты, Людмила, словно спишь наяву!
Люся вежливо вздыхала, улыбаясь плотно сомкнутыми губами. Идти к дантисту было некогда.
Да уж, в тех гастролях ей улыбаться не пришлось, да и нечему особенно было! От Будапешта до Праги тряслись в холодных автобусах, и половина труппы жестоко простудилась. У Люси текло из носа. Тряслась в ознобе и солистка, ее термометр зашкаливало, но она все равно станцевала Одетту-Одилию, а во втором акте поскользнулась – слабость дала о себе знать. В зале пронесся злорадный гул, кое-где повскакивали, защелкали затворы фотоаппаратов. Люся не поняла, что случилось, и только дивилась. После спектакля она пошла в магазин за яблоками, – и вот чудеса! – продавец, несмотря на близость русского и чешского языков, несмотря на выразительную жестикуляцию, которой балерина сопроводила свою просьбу, ничего не хотел ей продать и только отворачивался.
– Позвольте, я помогу вам, – услышала Люся за спиной знакомый голос. Это оказался дирижер их театра, невысокий мужчина с чеканным профилем. У него была репутация человека замкнутого. Он обратился к продавцу на немецком, и тот неохотно взвесил и упаковал в бумажный пакет десяток ярко-красных удлиненных яблок.
– Спасибо… Почему он так?
– Чехи нас недолюбливают, Людмила Николаевна. Не могут простить нам Галиции. Ну-с, возьмите меня под руку, я провожу вас. Вам сейчас надо бы прилечь, у вас, кажется, жар.
Рука у него была твердая. Он довел Люсю до дверей гостиницы и по дороге успел рассказать ей много интересного, даже один раз рассмешил, и на секунду туман, окутывавший ее плотным облаком, развеялся, стали выплывать черты лиц, вещей, явлений…
В номере Люся развернула пакет, достала одно яблоко, вымыла его и надкусила. Оно имело отчетливый ананасный привкус, и Люся вдруг тихонько засмеялась, захлебываясь душистым соком, чувствуя себя нестерпимо живой, настоящей, плотской…
Но дирижер больше не обращал на нее внимания, а потом Люсе показали его жену. Похожую на колибри – нарядную, смешливую пухленькую женщину. Рядом с ней балерина Ковалева почувствовала себя костлявой унылой дылдой. Огонек погас, не успев вспыхнуть, но у нее не было ни сил, ни времени на то, чтобы пожалеть об этом. Да и потом, разве она не чувствовала в глубине души, что рано или поздно тот, кому суждена ее жизнь, ее душа, придет и принесет с собой ключ от всех дверей, единственный ответ на все вопросы?
И снова – спектакли, гастроли, репетиции, травмы. В театре ее ценили, уважали, но вот любили ли? В интригах Люся не участвовала, сплетнями не интересовалась, на собраниях ухитрялась оставаться незаметной. Новому человеку Людмила Ковалева казалась скучноватой и надменной. Она не всегда понимала шутки, сама не умела вовремя вставить словечко, ни с кем не заговаривала первой. Родство с легендарной балериной бросало на нее какой-то высший отсвет, и трудно было различить ее собственное лицо. Но те, кто был знаком с ней ближе, знали, что Люся бескорыстно и ненавязчиво добра, может раздать все, что у нее есть. Из гастрольной поездки в Египет она привезла шитые золотом шарфы, много, дюжину – они были сказочно красивы. Другие тоже так делали и тихонько сплавляли барахлишко знакомым, знакомым знакомых, но уже по другой цене. Жить-то всем надо! Люся же свои раздарила: мол, зачем мне так много? Хватит с меня и одного! Но и последний отдала, сняв с узких плеч – у новенькой гримерши случился день рождения, а у нее в Ленинграде ни родных, ни друзей, никто и не поздравил, вот бедняжка и плакала в узком коридорчике…
Дмитрий не знал, что такое боль. Счастливчик, золотой мальчик, он жил, повинуясь судьбе и не подозревая, что опасность уже стоит за его плечом. Незамысловатый медальон в форме сердца, на крышке которого – целующиеся голубки, несет в себе страшную тайну, которая перевернет всю жизнь Дмитрия. Но разве можно предчувствовать беду, когда ты молод и отчаянно влюблен?!
Много времени понадобилось Руслану на то, чтобы понять – его любимая сестра Эля не человек! Как не была человеком и их мать – странная женщина с очень светлыми глазами. Эля – порождение и воплощение Зла, той силы, что имеет целью погубить человечество. Раз в сто лет рождается на земле бессердечная ведьма, спастись от которой невозможно. Она сеет беды – и жнет страдания, наслаждается чужой болью и скорбью. Руслан получает ничтожный, но все-таки шанс спасти душу своей сестры – но хватит ли у него сил, любви и мужества?
В наследство от матери Веронике Солодковой досталась половинка кольца. Невеликая, казалось бы, драгоценность, но девушка чувствует в ней странную силу, а по ночам к ней приходят сны, в которых она убегает от огня, прижимая к груди заветное кольцо. Вероника просыпается, судорожно пытаясь поймать ускользающее видение. Несчастливая невеста, в который раз оставшаяся без жениха, она и не догадывается, что оказалась втянута в игру, начатую задолго до ее рождения, а судьба в который раз заворачивает круг, поблескивая в половинке разрубленного кольца – кольца предназначения.
Дочь Александры ушла из дома и исчезла. Отчаявшаяся мать наняла детектива и вдруг выяснила, что у болезненной и, казалось, такой домашней Киры были свои тайны. Что же случилось с девушкой и куда приведет этот страшный клубок?.. Александре придется спуститься в Аид и пройти все круги ада.
Жестоко поплатилась за свою любовь юная Ганна – соперница плеснула ей в лицо кислотой… Обезображенная девушка спряталась от мира в пыли антикварного магазина. Но однажды некая дама предложила ей… бессмертие и вечную молодость – и ничего взамен! В руке у девушки оказался черный предмет размером с голубиное яйцо, ожег ладонь и будто растворился… Странная дарительница скоро умерла, а Ганна стала хорошеть на глазах! Так потянулись годы – а она оставалась молодой, вышла замуж. И не было бы конца счастью Ганны, да только задумал муж извести ее…
Кто-то ест, молится и любит. Это легко тому, кому судьба сдала на руки козырные карты. Еве, которую все называют Душенькой, приходится добиваться всего самой. Как долог путь от крохотного провинциального городка до блистательного Парижа? Как глубока пропасть между стеснительной толстой девочкой и уверенной красавицей, стоящей на ступеньках «Ритца»?Душеньке только предстоит узнать это, а пока она учится, наверное, самому главному – радоваться жизни и делать ее немного солнечней, уютнее и теплее.
Автор сам по себе писатель/афорист и в книге лишь малая толика его высказываний.«Своя тупость отличается от чужой тем, что ты её не замечаешь» (с).
В преисподнюю прибыла инспекция. Загадочный седовласый господин критически осматривает круги ада, беседует с насельниками и смущает местных бюрократов: кто он — архангел, сам Господь или живой человек?На обложке: рисунок Leo & Diane Dillon.
Множество людей по всему свету верит в Удачу. И в этом нет ничего плохого, а вот когда эта капризная богиня не верит в тебя - тогда все действительно скверно. Рид не раз проверил это на своей шкуре, ведь Счастливчиком его прозвали вовсе не за небывалое везение, а наоборот, за его полное отсутствие. Вот такая вот злая ирония. И все бы ничего, не повстречай Счастливчик странного паренька. Бывалый наемник сразу же почувствовал неладное, но сладостный звон монет быстро развеял все его тревоги. Увы, тогда Счастливчик Рид еще не знал, в какие неприятности он вляпался.
Что-то мерзкое и ужасное скрывается в недрах таежной земли. Беспощадный монстр ждет своего часа.
Интернет-легенда о хаски с чудовищной улыбкой может напугать разве что впечатлительного подростка, но хаски найдет средства и против невозмутимого охранника богатой дачи…
Весь вечер Лебедяна с Любомиром, сплетя перста, водили хороводы, пели песни и плясали в общей толчее молодежи. Глаза девицы сверкали все ярче и ярче, особенно после того, как Любомир поднес ей пряный сбитень. Пили его из общего глиняного кувшина и впрогоряч. Крепкий, пьянящий напиток разгонял кровь и румянил щеки, подхлестывая безудержное веселье и пробуждая силы для главного таинства этой ночи. Схватившись за руки крепче прежнего, молодые прыгали через костер, следя за тем, как беснуются сполохи смага, летя вослед.