Лихие девяностые в Шексне - [6]

— Да они же одинаковые, — отрубил Сергей.

— Ну, не знаю. Но я замерял и одно плечо оказалось на двадцать миллиметров длиннее. В РМЦ так выточили, по чертежам.

И это была правда.

Сейчас, спустившись с крыши, иду на вторую линию к карманам, но у шлифовки меня останавливает сменный мастер.

— Где Курочкин?

— Домой ушел. Они с Петруничевым ночью работали. А что?

— Надо бы шлифмашину посмотреть. Нижняя лента сбегает. А мои операторы «дубы».

— Хорошо, — обещаю, — а сам про себя думаю: «Я еще «дубее» так как оператором не работал и слесарем-то без году неделя. По возрасту-то я самый старый — Без двух лет — сорок, а опыта подобной работы нет. Я гуманитарий. Сменил профессию, чтоб прокормить семейство. Все на семь — шесть лет моложе меня, за исключением Андрюхи Ворошнина. Он еще младше. А мы с ним, можно сказать, ученики. Все остальные опытные работники — костяк. Мне приходится приспосабливаться.

Где посложнее, туда меня не подпускают и стараются не посвящать в профессиональные тайны. Надо самому до всего доходить. Чтобы знать шлифмашину, неплохо бы поработать в смене. Но уйдешь туда — здесь место потеряешь и может лучше не стать. Нас жизнь заставляет, порой по краю идти или увольняться.

— Хорошо, — сказал я мастеру. — Посмотрим. Если сам не смогу ничего сделать, то позову Игоря Соколова.

Решаю в уме: «Игорь по проще всех. Он был в смене и наладчиком. Сделает и подскажет. Он для меня как наставник. А когда рядом с тобой человек бывалый, ты чувствуешь себя спокойно, знаешь, что основная доля ответственности лежит на нем. Если даже ты облажаешься, то учитель тебя прикроет.

Поднял натяжной вал. Поправил ленту. Запустил машину. С набором оборотов лента стала сбегать в мою сторону. Попробовал регулировать давление воздуха в натяжном цилиндре. Но попытки не увенчались успехом.

Потащился за Игорем.

— Пойдем, — говорю, — на вторую линию к шлифовке. Лента сбегает и моей регулировке не поддается. Посмотри.

Он посмотрел на мигающие «глазки», потрогал ленту, поотгибал ее.

— Не щелкает, — сообщил. — Нет контакта. Тут электрика.

Оператор побежал за электриком.

— Вот, — оправдываюсь, — и я попробовал регулировать, а она все равно сбегает в эту сторону.

— Так она на «нас» сбегает? — уточнил Игорь.

— Да!

— Тогда не из-за электриков.

Он попытался раза три включить машину, но лента по — прежнему сбегала. Пришел электрик. Вместе они покопались — безрезультатно.

Потом Игорь стал крутить то одну головку регулятора при работающей машине, то другую. Я, каждый раз поправлял ленту. Всеми были высказаны разные предположения: то плохой цилиндр, то лента старая… И вдруг после очередной попытки лента не сошла. Машина заработала.

Мне было неловко, но вида не подал. Присоединился к Сергею Лукину. Он все еще перемещал вал при помощи «подсобного» домкрата. Тут прибежал Ворошнин и запыхавшись:

— Сергей, что-то привод шлифмашины первой линии не работает?

Я высказал предположение:

— Может мало давления? Надо прибавить.

— Так ведь разом затормозилось, — говорит Андрюха. — Насос-то от руки проворачивается. Может вал провернуло?

— Наверное, шлицы срезало, — предполагает Лукин, продолжая работать. И не собираясь никуда отлучаться. Он отличался упертостью. Если намечал себе какую-то цель, то двигался в ее направлении с целеустремленностью носорога. Заставить его изменить своим правилам было делом практически безнадежным. Порой был он как неприступная скала.

— Да нет! От руки крутится, а так ни в какую.

— Надо чтоб Игорь посмотрел, — говорю я и вылезаю из приямка камеры охлаждения. Иду к машине. Чуть позднее от Сергея приходит Ворошнин. А Игорь Соколов уже там и машина работает.

— Чего сделал? —спрашивает его Андрюха.

А я обращаюсь к Игорю со своим предположением:

— Давления добавил?

Тот слегка кивает головой в знак согласия и говорит:

— Скорости.

Андрюха Игорева кивка не заметил и снова обращается к нему:

— Ну, рассказывай. Чего ты, гад, сделал? Говори. Чего сделал, что она поехала? Я бегал вокруг ее, проворачивал насос, а она стояла как вкопанная.

Игорь смеется, но молчит.

— Вот, гад, — притворно кипятится Андрей. — И не рассказывает.

— Нам с тобой, — говорю я, — Андрей не понять. Они коренные, а мы пристяжные — практиканты. Секретов нам никто не откроет. Правда, я уже понял, что моя версия была правильной.

Игорь подошел к гидростанции и слегка показал рукой на регулировку давления, от чего повышалась скорость.

После обеда стали собирать «поросенка». На случай если полетит тот, что поставлен на вентилятор ночью. Сборку выполнял Ворошнин. А мы, втроем комментировали его действия.

— В это время в слесарную мастерскую с листком в руках заскочила секретарь цеха ДСП Тамара Николаевна Круглова.

— Где Курочкин?

— В отгуле.

— Нужен человек на заводскую конференцию. Срочно. Начало в два часа.

— Так уже скоро два, — говорит Сергей Лукин.

— Так получилось. Сначала назначили на четыре, а потом перенесли. Давайте быстрее. Кто из вас пойдет?

Я кивнул головой в сторону Лукина.

— Так, от сушильщиков идет Киренков, от вас — Лукин.

В это время вошел Зубов и опротестовал:

— Нет, Лукина не берите.

— А кто пойдет? — повысила голос секретарь.