Лихие девяностые в Шексне - [54]

На этих днях возник слух, будто бы около магазина бродят цыгане и наблюдают как заделываются окна. То засекла заведующая магазином Кабанова и их энергично отгоняла (такая-то толстая). С нею в паре был Широков. Это нам сообщено, как всегда, начальником — Левиным. Он приказал смене Полиектова смотреть за магазином в оба глаза. Те до чего ночью досмотрели, что, по их словам, тени перед их глазами, около часа носились вокруг объекта…

Девятнадцатого апреля, в тени двадцать один градус, но ветрено. На улице кружит пыль. На балконе рвет клеенку. Ящик с помидорами из-за ветра с балкона убрал.

Сходил, заплатил пятьсот рублей за триста киловатт электроэнергии. Это — за март и часть апреля.

Повстречал Прозорова из третьей смены, высокого, жилистого мужчину пятидесяти пяти лет, который с декабря на пенсии. Раньше трудился в подсобном хозяйстве завода, потом устроился в нашу службу. Он Спрашивает меня:

— Чего это тебя Павлов поносит?

— Не слыхал.

А сам думаю, об одном случае неприязни. Делая обход замечаю как Павлов копается в одной из машин стоящих на территории. Упрекнул: «Зачем шаришь по чужим машинам»? Ему это не понравилось, и мы на проходной упражнялись в кулачной перепалке. Потом он пожаловался своему зятю Юре Крылову, что я чуть ли не выбил ему зуб. На что тот бросил мужикам: «Надо было не один». Левин тогда кратко подвел итог: «Два дурака»…

Повторяю свой ответ Прозорову:

— Не слыхал, не слыхал…

— Мол, обходы не делаешь, пропуска не спрашиваешь. А…

— Как не спрашиваю и не делаю? Мне об этом он не говорил…

— Меня сейчас в отпуск выпроводил Левин, — продолжает Прозоров. —А потом, наверное направит в вашу смену.

— Вместо меня?

— Наверное. Но я то Павлову спуску не дам. Враз вырублю…

— Да, стоит ли связываться? Язык у него как помело. Пусть треплет, что хочет…

Смекаю, а ведь действительно начальник службы может заменить меня Прозоровым.

Этот Павлов напористый и по натуре карьерист. Он член ассоциации защиты прав населения. И если наберет силу, то будет подсиживать начальника. Вот тот и хочет перевести Прозорова к Павлову, чтобы он тормозил его…

Ну и весна! Снег только в глухой тени, да в лесу. Подъезжаешь к Шексне и видишь, что кое-где начинает зеленеть трава. Вербы распушились и стоят среди голых деревьев.

Завтракаем. Сын за столом:

— Сегодня день рождения Володи Каменного.

— Какого каменного? — спрашивает жена.

— Ну, каменного, — многозначительно упирает сын.

На лице жены по прежнему удивление.

— Да Ленина, — говорю, — молодое поколение, в духе времени дает кличку вождю мировой революции…

Двадцать второго апреля на смене. Около двадцати пяти градусов. Днем проводили субботник — убирали территорию. В поселке на черемухе и других деревьях лопнули почки. Листочки появляются. Ночь теплая. Утро пасмурное и прохладное. Чуть заметный западный ветерок.

Вчера Юра Крылов привел со свинарника собаку. Серая лайка в годах. Помесь с волком. Злая. Посадили ее на цепь на новом складе. Малышку Жульку отвели на старый склад.

— Вот, — говорю, — и Жульку дискредитировали. Посадили на цепь и лишили свободы.

В полдень смотрю, а Жулька бегает около автобуса. Освободилась от ошейника и убежала. Заскочила в автобус, да кондукторша ее выгнала. Безобидная животина. Раньше она с ребятишками по поселку бегала, каталась в автобусе…

ИСТОРИЯ

Жизнь за эти девять-десять лет изменилась до неузнаваемости. Но по поселку стало много шмыгать машин иностранных марок. Таких как «БМВ», «Тойота». Увеличилось количество «шестерок», «девяток» — жигулевской марки. И воздух заполнили выхлопные газы мотоциклов. Жизнь шла своим чередом. Кому-то она бросала шоколадные конфеты, а до кого-то долетали только фантики.

В цехе щепы всем скопом отмечали шестидесятилетие Цветухина. Он работал на заводе с первого колышка. Замечательный человек. Коллег по работе угощает щедро. Выпивки и закуски столько, что всё вокруг пустилось в пляс. Даже и те, кто поначалу стеснялся выходить в круг.

Только пришло время расходиться по домам. А один из слесарей сильно перепил, да и тяжесть трудового дня сказалась. Он сидел, положив голову на стол. И спал.

Друзья охмуренного водкой слесаря сгрудились около и убеждали друг друга, что надо его вести домой. А одна из женщин говорит им:

— Не трогайте его. Проспится и сам уйдет. Смена за ним присмотрят.

Но как говорится: «Пьяных не переспоришь и не убедишь». Четверо мужиков подняли его за руки и за ноги. И колени у них подкосились. Поднятый мужик со всего размаха головой грохнулся о бетонный пол.

И самый слабонервный вдруг запричитал:

— О-о-х! Убили! Убили мужика!?? — и стал толкать соседа. Мол, скорую вызывай или «пожарку». Тот бросился на проходную к телефону.

В это время трое других находят аптечку. В ней — лишь нашатырный спирт. Торопятся открыть бутылочку. Горлышко у ней отбивается и ранит руку паникующему, приводящему в чувство пьяного друга и причитает:

— Убили, убили, убили…

В результате лицо безчувственного слесаря всё измазано кровью. Теперь второй бежит на проходную.

А первый на вахте не знает как поведать про случившееся. Ведь беда — то после выпивки, которая велась «тайно». И он, не находит ничего лучшего, как объявить, что человек упал на транспортер и его потащило в рубительную. Дежурный вахтер прекрасно понимает, что значит попасть на транспортер, который подает в рубительную бревна. И он, не желая брать на себя ответственность, просит с другой проходной подмогу.