Лига мартинариев - [51]

— Параша есть… — захихикал Кентис и кивнул в угол — там стояло старое железное ведро.

— Ты уверен, что оно именно для этого?

— А для чего же еще? Сейчас обновим.

Я отвернулась. Странно, но Кентис раздражал меня больше, чем само заключение. Не знаю почему — у меня ведь не было даже причин его ненавидеть… Ну, если не считать того, прежнего предательства… сожженного дома и того, что он — убийца. Я почему-то все время об этом забывала. А должна была помнить. Мальчик заигрался и случайно кого-то укокошил — только и всего. Если я кого-нибудь убью — останусь я прежней или нет?

— Ну, с туалетом проблема решена… — хихикнул Кентис. — А покормить нас явно забыли. Здесь, Ева, тебе явно не хватает булочек господина Ораса. А, может быть, и самого Ораса? Хи-хи… Ты не думаешь, что это он приказал нас сюда упрятать?

— Нет, это чушь! Не верю! — выкрикнула я запальчиво.

— Ах, да, я забыл: ты будешь страдать здесь, чтобы ему повезло там.

— Да. Когда над нами станут издеваться, я буду думать о нем.

— И смеяться, — подсказал Кентис.

Он поднялся и подойдя по-кошачьи, обнял меня за плечи, попытавшись привлечь к себе. Я стряхнула его руки.

— Глупо, — Кентис пожал плечами. — Неизвестно, что ждет нас завтра. А сегодня можно было бы подзарядиться положительными эмоциями.

— Я думаю только об Андрее.

— Ну и думай себе… Мне это не помешает.

Я влепила ему пощечину. Голова Кентиса послушно качнулась от удара, а губы расползлись в улыбке.

— Думаешь, женщины изменяют своим мужьям только оттого, что разлюбили? Ан нет! Изменяют, чтобы чувствовать постоянное чувство вины и выделять энергопатию. И тем самым поддержать своих ненаглядных в пути к успеху. Ведь именно в этом главное предназначение женщины. Они прирожденные мартинарии. Прежде я всегда удивлялся, отчего это приличные с виду бабы так бессовестно и напропалую блудят. А потом, узнав про энергопатию, всё понял. Представь, как тебе будет больно и стыдно думать о своей измене, ложась в постель с Орасом? Это будет похоже на легкое прижигаение чувствительных точек твоей души. Ни с чем не сравнимое чувство! Я бы сравнил его только с оргазмом.

И он вновь попытался меня обнять. В этот раз я оттолкнула его изо всей силы.

— Ева, да что с тобой? — кажется, он был искренне обескуражен. — Неужели ты в самом деле?..

— Замолчи! Ты — примитивный погоняла! Ты мучаешь меня больше, чем эти люди, которые затащили нас сюда.

— А ты? Разве ты не мучаешь меня? Ты мне нравишься! И мне больно смотреть, как ты изображаешь любовь к этому жлобу!

— Андрей — не жлоб! А вот ты — подонок!

— Подонок — это хорошо! Подонок — это замечательно! — закивал головой Кентис.

Я демонстративно сдвинула стулья так, чтобы они образовали некое подобие баррикады и забралась в свое убежище. Но Кентис не пытался больше возобновить приставания. Он уселся на пол перед камином и принялся смотреть на гаснущий огонь. Красные отблески легли на его обезображенное лицо, и оно сделалось первобытным и хищным. Мне вдруг сделалось страшно, и я стала ощупывать карманы Орасовой куртки в надежде найти что-нибудь режущее. Но нашлось только несколько мелких монет и визитная карточка. Так ведь это записка Ораса! Я положила ее между ладонями, и мне показалось, что от записки медленно растекается тепло. Как тогда в кафе, когда Орас взял меня за руку.

— В тридцать седьмом году от рождества Христова явился князь-монстр… — пробормотал Кентис, засыпая. — Монстры обожают цифру тридцать семь…

3

Утром явился всё тот же охранник, принес завтрак — две тарелки жидкой каши, хлеб и в банках из-под пива какое-то невообразимое пойло. И опять растопил камин, хотя в комнате и без того было нестерпимо душно. А вот ведро-парашу он выносить не стал, и нам не позволил. Чтобы не так воняло, я прикрыла ведро скатертью со стола.

— Раз решили всё-таки кормить, наше пребывание здесь будет долговременным, — заметил Кентис.

— Совершенно верно, — подтвердил человек, возникший на пороге.

Я узнала Юрия Мартисса. Сегодня, правда, он выглядел не так эффектно, как в тот вечер у отца. На нем был грязный белый халат, надетый поверх дешевой рубашки. Волосы растрепаны, а щеки небриты. Впрочем, щетина ему шла, придавая его лицу особую порочность.

Он поманил меня пальцем.

— Что нужно? — спросила я не очень любезно.

— Странный вопрос в устах мартинария, прибывшего в коровник, — усмехнулся Мартисс.

— Могу сказать, что тебя уже вычислили. Стоит тебе появиться в городе, как Орас тут же тебя сцапает, — объявила я с торжеством в голосе.

— Спасибо за предупреждение. Значит, в ближайшие дни я не поеду в город.

Он оглянулся проверить, не идет ли кто по коридору, затем торопливо шагнул внутрь и прикрыл за собою дверь.

— Говорят, вас усадили в машину после того, как вы побывали у моего отца? — спросил он, переходя на шепот.

— И это называется «усадили»! — фыркнул Кентис.

— Да, мы заезжали за рукописью. Господин Орас хотел помочь ее издать.

Юрий растерянно посмотрел на Кентиса, потом на меня. В его глазах мелькнуло нечто такое, что я невольно отступила.

— Вы… вы серьезно?.. И где же теперь… она?

— Валялась в машине, когда нас везли сюда, — язвительно сообщил Кентис. — Ваш компаньон гнусного вида вытирал об нее ноги.