Лицо под маской - [28]

Я достала кубки, отнесла их в кабинет и поставила в шкаф, за стекло, повернув гербами к стенке. Нечего кому-то еще замечать разницу в рисунке, мало ли что. Конечно, я не глава клана, нет у меня таких врагов, которых понадобилось бы срочно отравить, но Маргарет права: кто знает, как повернется жизнь?

Закрыв дверцу шкафа на ключ, я подвесила его на общую связку к ключам от бостонского дома, кабинета в клинике, маминого особняка и убрала всю эту увесистую груду железа в сейф.

Записка… прятать ее бессмысленно, все сказанное я запомнила. Надо попросить горничную растопить камин в моей спальне, тем более что я и вправду замерзла под февральским влажным ветром.

Бросив письмо в камин, я подождала, пока пламя поглотит его, и для верности растерла пепельные хлопья кочергой.

Уже шесть вечера, а бал сегодня начинается в восемь. Пора собираться.

Глава 3. Colombina

На сегодняшний вечер я отпустила Массимо, и меня собирались забрать Франческа и Витторе. Вот интересно, как нужно было бы сказать – они за мной заехали или заплыли?

Вчера из ателье Флавиа привезли последнее из заказанных мною платьев – костюм Коломбины. Укороченное платье было сшито из плотного темно-зеленого шелка, по юбке и корсажу рассыпались разноцветные ромбы, шелковые, бархатные, парчовые. На три или четыре сантиметра выглядывали белоснежные кружева нижней юбки, и такие же кружева пенились на груди и на манжетах. Довершала наряд крохотная треуголка с разноцветными петушиными перьями. Я расправила волосы, по такому случаю завитые в локоны, водрузила tricorno и надела черную маску с тремя маленькими ромбами, зеленым, пурпурным и желтым, у левого глаза. Отражение в зеркале подмигнуло мне, я взяла с полки один из вееров и спустилась вниз.

Гондола семьи Контарини-Боволо уже покачивалась у водного подъезда Ка’Виченте; гондольер помог мне войти, закрыл дверку кабины и оттолкнулся веслом от причала.

Глаза Франчески весело блестели сквозь прорези такой же, как у меня, маски colombina, но совершенно белой. Белым был и ее наряд, отделанный алыми и зелеными кружевами; Витторе был наряжен Пьеро.

– Надеюсь, ты перекусила? – поинтересовалась Франческа после взаимных приветствий. – А то сегодня бал короткий и без ужина, только шампанское.

– Я обедала поздно, только к пяти вернулась из Медиоланума, – махнула я рукой.

– И как, договорилась? – серьезно спросил Витторе; свою полумаску он крутил в руках.

– Да, все отлично. Завтра приедет мой коллега, профессор Ди Майо. Мы вместе посмотрим Карло и решим, когда назначить операцию. Думаю, через неделю…

– Понятно… – он замолчал и стал смотреть в окно.

Франческа придвинулась ко мне, обдав ароматом каких-то цитрусовых духов, и спросила полушепотом:

– Я знаю, что Маргарет собиралась к тебе заехать сегодня. Была?

– Была, – не стала отпираться я. – Но не застала. Оставила карточку и подарок. Думаю, я ее увижу сегодня?

– Ну еще бы!

– Нам еще минут двадцать дороги, не меньше. Расскажи мне пока, почему сегодня короткий бал?

– Последний день карнавала, – Франческа плавно повела рукой с веером. – Ровно в полночь погаснут фонари, все освещение в городе на полчаса будет выключено, кроме светильников на лодках. В темноте гости бала снимают маски и идут к своим гондолам. Все, finite!

– А как же в городе в это время – ну, туристы, например?

– Ну, если они не сидят в своих гостиницах в такое время, то им же хуже, – она пожала плечами.

– Вот небось Ночная гильдия ждет этого момента?

– Ну что ты! Они блюдут правила еще строже, чем судьи! Если кто-то попробует осквернить последнюю ночь карнавала, его просто выкинут из города.

– Вот как… – тут я вспомнила о загадочной обмолвке Массимо и схватила Франческу за руку. – Слушай, а что сегодня случилось в городе? Мой гондольер обмолвился, мол, приливной волной что-то принесло, но так и не сказал, что именно.

Моя собеседница вздохнула и покосилась на мужа. Тот отчетливо пробормотал:

– Болтливый мальчишка, – и потом добавил: – Рассказывай уж, что тут скрывать.

Франческа вздохнула еще раз и сказала:

– На ступени причала возле Дворца дожей вынесло сетку, а в ней была отрубленная рука.

– Человеческая? – глупо спросила я.

– Ну конечно! – с досадой ответил Витторе. – И самое скверное то, что в ней мертвой хваткой была зажата corno ducale.

– Э-э-э…

– Особая шапка, которую носит дож Венеции, – пояснил он. – Она и перстень с рубином – это атрибуты действующего дожа. Беда в том, что эти предметы имеют особые магические свойства…

– Погоди-погоди, – отмерла я. – А что, институт дожей еще существует? Я была уверена, что осталось только название дворца, ну и портреты, а правит глава Совета нобилей…

– Дело в том, что последний дож, Винченцо Лоредано, исчез несколько лет назад… – пояснил Витторе.

– Пять лет… – прошелестела Франческа.

– Пять лет назад, – повторил ее муж. – Но мы точно знаем, что он жив, потому что после смерти дожа перстень и corno возвращаются в зал Совета. Немедленно. Я ж говорю, они зачарованы.

Вот же тьма! Я готова была разразиться множеством вопросов, но наша гондола мягко ткнулась в причал. Прибыли.

Внутри Дворца дожей я была впервые.

Собственно говоря, туда не так и просто было попасть без приглашения или без дела. Туристов во Дворец пускали один раз в году, в день зимнего солнцеворота, с восхода ровно до той минуты, когда солнце краем коснется горизонта. Балы давались дважды в год – в последний вечер карнавала и в день рождения действующего дожа; по понятным теперь причинам в последние пять лет второй бал не был актуален. Во все же остальные дни в любой из трех входов дворца войти могли его служащие, члены Совета судей, Совета магов или Совета десяти либо охрана. Ну, или сам дож и члены его семьи.