Лицо особого назначения - [8]

Если бы юноша, столь рьяно стремившийся к свободе, был так же хорошо подкован в психологии, как и его наставники, он смог бы понять, что с ним происходит, ибо распознал бы настоящую природу своего образа мыслей, за десятилетие вложенного умелыми педагогами в подсознание ребенка. Это было нечто сродни религии, выражавшейся в неосознанном желании почувствовать себя частью целого. Неизменного и всеобъемлющего. Внушающего безоговорочное благоговение и стремление доверить свои незначительные заботы попечению Доброго и Мудрого сверхсущества.

Но, увы, он был еще слишком молод, чтобы забираться в такие дебри своей души. Да и вряд ли понимание того, что с ним происходит, помогло бы повернуть время вспять. И школа, и все ей сопутствовавшее остались в прошлом. Мосты были сожжены, а Рубикон, роль которого исполнял Портал, соединявший его сверхцивилизованный мир с этим варварским местом, перейден.

Это ни к коей мере не было наказанием, и выбор был только его. С достижения им пятнадцатилетия и до момента принятия решения, то есть три с половиной года, он знал о возможности уйти. Их всех, уже достаточно взрослых, чтобы отвечать за свои поступки, собрал один из наставников.

— Ни для кого из вас уже не секрет, что мы имеем некоторые отличия, затрудняющие… м-м-м… адаптацию в человеческом обществе. Уже двести лет как на таких, как мы, не охотятся, предоставив возможность если и не полноценно, то, во всяком случае, более-менее достойно жить.

Юноши и девушки зашумели. Впервые с ними говорили столь откровенно, и это вызывало смятение. Все эти годы они провели в обществе себе подобных. Природа позаботилась о сохранении вида, действуя по принципу «ворон ворону глаз не выклюет». И таким образом, они были практически полностью изолированы от нормальных людей, лишенные тем самым возможности «питаться» чужой энергией.

На пороге совершеннолетия им предстояло «выйти в люди». Увы, это не первый бал Наташи Ростовой, а ознакомительная экскурсия в государственную тюрьму, располагавшуюся на одном из спутников. В случае эксцессов заключенных было не так жаль, а на сторожей их потенциал не производил впечатления.

— … Таким образом, вы имеете возможность сэкономить свои силы и время, согласившись добровольно покинуть пределы цивилизованного мира.

— И что, там тоже можно жить? — Спрашивавшая, девушка с белокурыми волосами, явно не доверяла говорившему, считая его слова ложью, призванной облегчить работу палачам и заставлявшей жертву самой взойти на плаху.

— Во время работы луча, позволяющего открыть Портал, некоторые исследователи на короткое время выходили, чтобы исследовать местность. Ничто не затрудняло дыхания, и в каждом та, ком месте имелась биосфера.

— Почему же эти миры не колонизованы, если там так расчудесно?

— Установка, позволяющая осуществить переброску, работает крайне нестабильно. Мы вообще не уверены в том, что каждый раз посещаем один и тот же мир. А отправлять экспедиции, не имеющие надежды вернуться, — слишком дорогое удовольствие.

— Выходит, это всего лишь смена тюрьмы на колонию! — раздался чей-то голос.

Убеленный сединами и повидавший много таких выпускников человек лишь развел руками.

— В любом случае это альтернатива, дающая возможность как-то примириться с положением изгоев. Должен вам сказать, что за пятьдесят лет существования проекта воспользовались правом уйти не более десятка подобных нам. Остальные же, пройдя пору юности и оставив позади сопутствующий ей максимализм, смогли прийти к соглашению со своими инстинктами и стать полноправными членами общества. Почти полноправными.

Каждые полгода их группу, не такую уж и многочисленную, отправляли на практику. И с каждым таким осмотром будущего места работы юношу охватывала все большая тоска. Унылые серые стены, ненависть пополам со страхом охраняемого контингента — все укрепляло его в мысли невозможности подобного существования. И в конце концов он решился. После возвращения с очередной практики, он подошел к наставнику и, запинаясь и пряча глаза, объявил о своем желании.

— Подумай до завтра, малыш. — Глаза старшего смотрели на него с жалостью. — Это ведь навсегда, и никому неизвестно, что ждет тебя на той стороне.

Но, менять принятое решение было не в его привычках. И через несколько дней, продиктовав свою волю в присутствии свидетелей и приложив к сенсору ладонь, он оказался здесь.

ГЛАВА 4

«Как в животных, так и вообще во все живые существа, в нас с самого момента зачатия закладывается категорический приказ, вытесняющий все прочие инстинкты. Намертво запечатленный в нашем существе, он гласит: „ВЫЖИВИ!“…

Для удовлетворения своего стремления к выживанию мы едим. Часто едим инстинктивно (даже в тех случаях, когда нам угрожает что-либо иное, нежели голод), потому что это самый доступный нам способ реагирования на категорический приказ выжить. Подчиняясь этому императиву, мы накапливаем материальные ценности и защищаем их от посягательств. Инстинкт размножения — еще одна форма следования приказу. Любая угроза этому автоматически вызывает с его стороны стремление защитить себя и дать отпор. Знакомый всем импульс «нападения или бегства» есть физическая реакция на приказ выжить, требующий избегать смерти любым доступным способом.