Личный космос - [15]

Кикаха замолчал. Она смотрела на него так, словно совершенно не узнавала. Очевидно, она не хотела, чтобы остальные знали о ее прошлой жизни в птичьем теле. А он, обычно тактичный и сообразительный в подобных ситуациях, разболтался от избытка чувств, как мальчишка…

Но ведь Подарга узнала, что Вольф и есть тот Ядавин, который выкрал ее из Пелопоннеса три тысячи двести лет назад. Это он поместил ее мозг в тело гарпии, которое для забавы создал в биолаборатории. Заподозрив Вольфа в новых злых умыслах, она не позволила ему исправить содеянное. Лелея ненависть к нему, она осталась в крылатом теле с птичьими ногами и поклялась отомстить Вольфу во что бы то ни стало.

Неужели она передумала? Он заметил, что ее голос звучал по-другому — наверное, изменился при перемещении мозга из тела в тело.

— Что ты там бормочешь, лебляббий? — спросила она на языке властителей.

Кикаха почувствовал желание дать ей пощечину. Лебляббиями властители презрительно называли людей, которые населяли их вселенные и почитали своих владык как богов. Само же слово означало маленьких ласковых животных из той вселенной, в которой некогда обитала раса властителей. Эти зверьки ели лакомства с рук хозяев и могли съесть даже их экскременты. И еще они часто сходили с ума.

— Ладно, Подарга, можешь притворяться, что не понимаешь по-микенски, — сердито сказал он. — Но все-таки следи за языком. Что-то ты перестаешь мне нравиться.

На ее лице появилось удивленное выражение.

— Так ты жрец? — спросила она.

Вот же, черт, подумал Кикаха. Работая над телом, Вольф определенно постарался. В каждой черточке сквозило совершенство. Все та же белая безупречная кожа, какой он ее помнил; все те же длинные черные и блестящие волосы. Конечно, черты лица не были идеально правильными, но легкая асимметрия лишь усиливала красоту. И при других обстоятельствах Кикаха давно бы уже заболел от страсти.

Ее наряд состоял из шелкового на вид светло-зеленого халата и сандалий. По всей вероятности, она собиралась ложиться в постель, когда обстоятельства заставили ее спасаться бегством. Но почему Подарга связалась с этими властителями? В уме Кикахи тут же возник ответ. Конечно же, она находилась во дворце Вольфа, когда туда ворвались захватчики. Но что произошло потом?

— Где Вольф? — спросил он.

— О ком ты хочешь узнать, лебляббий? — удивленно отозвалась она.

— Ядавин иногда называл себя Вольфом, — пояснил Кикаха.

Она пожала плечами:

— Его здесь нет. А если он и находился в этом мире, то его, наверное, убили Черные Звонари.

Кикаха запутался еще больше.

— Черные Звонари?

Однажды Вольф рассказывал о них — очень кратко, потому что разговор прервало появление Хрисеиды. Позже, когда они с Вольфом отбили дворец у Ваннакса[4], Кикаха хотел расспросить его о Черных Звонарях. Но так и не удосужился сделать это.

Один из тишкветмоаков заговорил с Клататол резким голосом. Кикаха понял смысл его слов — старый контрабандист перечислял вопросы, которые ему предстояло задать троим чужеземцам. Тишкветмоаки не понимали их языка.

На вопросы отвечала светлокожая женщина.

— Я Анана, сестра Ядавина. Этот тощий — Нимстовл, прозванный нами Висельником. Тот другой — Толстяк Юдубра.

И тогда Кикахе стало все ясно. Вольф рассказывал ему о своей сестре Анане Светлой. Это ее лицо он использовал в качестве модели, когда создавал в биолаборатории Подаргу. Он воспроизводил облик сестры по памяти, так как не видел ее к тому времени более тысячи лет. Значит, сейчас с момента их последней встречи прошло около четырех тысячелетий.

Вольф говорил, что Черные Звонари использовались когда-то как хранилища воспоминаний. Зная, что даже сложный человеческий мозг не может вместить в себя объем тысячелетнего опыта, властители экспериментировали с пересадкой воспоминаний. При необходимости записанные воспоминания можно было переносить из хранилища обратно в человеческий мозг или демонстрировать их другим лицам.

Раздался робкий стук. Круглая дверь в дальнем конце помещения повернулась вокруг оси, и вошел еще один мужчина. Он жестом подозвал воров, и они, собравшись в круг, о чем-то зашептались. Чуть позже Клататол отошла от них и заговорила с Кикахой.

— Награду за каждого из вас утроили, — прошептала она. — Кроме того, розоволицые пообещали покинуть Таланак, как только тебя поймают. Король фон Тарбет поклялся, что все здесь пойдет по-старому.

— Если бы ты решила сдать нас властям, то не стала бы мне этого говорить, — задумчиво ответил Кикаха.

Но, возможно, она просто притворялась нежной и влюбленной, стараясь усыпить его бдительность. Если они нападут на него, их будет восемь против одного. Он не знал, на что способны властители, поэтому не брал их в расчет. С двумя ножами в такой небольшой комнате… Впрочем, ладно, чему быть — того не миновать. Поживем — увидим.

— Фон Тарбет объявил, что, если тебя не приведут к нему в течение двадцати четырех часов, он убьет императора и его семью, а затем уничтожит всех жителей города. Он сказал это во время офицерского совета. Один раб подслушал их беседу, и теперь о ней знает весь город.

— Если фон Тарбет говорил на германском языке, как его мог понять тишкветмоак? — сердито спросил Кикаха.