Личное удовольствие - [23]

Чес, как только взглянул на мое лицо, сразу сказал:

— Держу пари, другой малыш не пострадал.

— Ты выиграл свое пари, — промямлил я, — меня повергли с одного удара.

Мы ели теплую пиццу и запивали ее холодным пивом. Мне что-то было не до разговоров, но Чеса прямо-таки распирало.

— Когда-нибудь, — сказал он, — ты непременно попадешь в серьезный переплет. Какого черта ты совсем не думаешь об этом?

— Этого никогда не случится, — заверил я брата. — Бог любит идиотов и пьяниц, а у меня с каждого боку по такому достоинству.

— Зачем ты все это делаешь? — спросил он меня. — Почти каждый день пьешь и где-то шляешься. Если ты собираешься доконать себя, это твое дело, но ты ведь травмируешь жену и дочку.

— Слушай, не затягивай веревку из вины на моей шее, Чес, — взвыл я, — мне хватает этого и дома. Да, кстати, ты помнишь, что я тебе рассказывал про курочку, которая живет по соседству? Я думаю, у меня с ней налаживаются неплохие отношения. Похоже, что она уже созрела.

Но брат не собирался менять предмет беседы.

— Тебе что, в самом деле, нравится, как ты живешь? — потребовал он ответа.

Я почувствовал, как во мне нарастает раздражение.

— Иди к черту. Конечно же, мне нравится.

— Послушай, парень, ты рождаешься, немножко живешь, затем умираешь.

— Ну и что? Все — дерьмо, и ты это знаешь.

— Что дерьмо?

— Жизнь — вот что. Поэтому я стараюсь получить как можно больше удовольствия.

— И ни во что не веришь.

— Конечно, верю, — сказал я. — Я верю в собирание божьих коровок. И стремлюсь собрать их так много, сколько смогу удержать.

Он покачал головой:

— Твои трахнутые божьи коровки — дерьмо и понос. Неужели до этих крошечных мозгов не доходит, что есть вещи, намного более ценные, чем твои удовольствия?

— Какие, например?

— Любовь.

— Ах, Боже мой, насколько я понимаю, любовь — это просто слово из нескольких букв.

— Тебе следует еще многому научиться, сынок.

— Я не хочу учиться, — вспылил я. — Я эгоист и признаю это. Но ведь каждый человек эгоист. Ты когда-нибудь видел кого-нибудь, кто бы не соблюдал собственные интересы.

— Да, — ответил мой брат, — например, я.

— Правильно, ты. Но посмотри, к чему это тебя привело.

— А ты когда-нибудь слышал, чтобы я жаловался? — спросил он спокойно.

— Нет, не слышал. И я уважаю тебя за это, но мне претит твоя готовность потерять свою задницу. Это, извини, глупо. — Я вздохнул, прикончил вторую банку пива и поднялся. — Мне пора отправляться в офис. Мы с тобой никогда не придем к соглашению по этому вопросу.

Чес сжал пустую пивную банку в своем громадном кулаке и уставился на нее.

— Я беспокоюсь за тебя, — произнес он низким голосом.

— Не беспокойся, брат, со мной все в порядке. — Я неожиданно наклонился и поцеловал его в щеку. Не помню, чтобы я когда-либо делал нечто подобное. — Береги себя.

Весь обратный путь я думал о нашей сегодняшней встрече. Она потрясла меня, я понимал это. Я всегда знал, что Чес более тонкий и умный, чем я. И даже когда мы в чем-то не соглашались, я все равно признавал это.

У меня вдруг возникло минутное чувство, что, возможно, я погружаюсь туда, откуда мне уже потом не вынырнуть, но это ощущение быстро прошло. Я повернул на север и поехал в свой клуб для того, чтобы слегка расправить плечи. Глядишь, и Лаура объявится.

17 Грегори Бэрроу

С самого начала для меня было очевидно, что в ЖАВ-проекте были две основополагающие проблемы: правильная дозировка и поведенческий результат. Ранее я не проводил подобные исследования, поэтому моя точка зрения была чисто теоретической.

Когда все необходимое оборудование в моей личной лаборатории уже стояло на своих местах, я приготовил достаточно слабый раствор синтетического тестостерона и сделал инъекцию одной из мышек.

Сняв толстые резиновые перчатки, я поставил видеокамеры записывать происходящее в клетке, а сам сел за письменный стол, чтобы вести дневник эксперимента. Когда я повернулся к клетке, инъецированная мышь лежала на спине четырьмя лапами вверх. Мертвая.

В следующем опыте я ослабил концентрацию гормона и взял другую мышь. Таким образом, постепенно уменьшая процентное содержание тестостерона, я добился, что четвертая мышь, которой была сделана инъекция, энергично и весело бегала по клетке, не обнаруживая никаких видимых побочных эффектов.

Тогда я расширил эксперимент. Взял мышь, которой не было введено химическое вещество, и посадил ее в клетку с инъецированной мышью. Между двумя особями началась яростная драка, и инъецированная мышь моментально одолела свою соперницу. После убийства, которое заняло считанные секунды, оставшаяся в живых мышь-победитель продолжала еще в течение некоторого времени кусать и дергать труп поверженного соперника. Я тоже записал эти результаты на кассету.

После этого я посадил в клетку двух мышей, которым не был введен тестостерон, и опять, почти мгновенно, победу одержала та же мышь. Я попробовал подсаживать к ней трех мышей, затем четырех, и все время получал изумляющий и необыкновенный результат — неинъецированные мыши оказывались практически неспособными оказывать сопротивление своей сопернице, которой был введен гормон. Она атаковала их с невероятной яростностью и быстротой.