— Сильвия? Чудесно. Она написала?
— Нет. Гарри встретил на улице Стюарта.
— Я тоже его часто встречаю. Однажды я видела у него в машине Мин.
Розамонда называла свою сестру Мин или Минни.
— Сколько времени прошло с отъезда Сильвии? Подожди-ка, ей было девятнадцать, мне сейчас тридцать семь, а она на два года старше меня. Боже правый! Двадцать лет!
— Стюарт, наверное, написал ей про Джека.
— Двадцать лет! Да, я так и думала. Неужели… она приезжает из-за отца?
— Этого я, разумеется, не знаю.
— Она даже никогда ему не писала.
— Она писала мне. Ты знаешь, как отец относится к письмам. Я им рассказывала друг о друге.
— Но ведь ты не писала ей про инсульт, ты только что сказала, что ей написал Стюарт.
— Это я предоставила ему. У меня и без того хватает забот.
— Еще бы! Но послушай, — сказала Розамонда, вздернув подбородок, — я просто не представляю, откуда она взяла деньги на дорогу.
— Я тоже.
— Папа обрадовался?
— Я только собираюсь ему сказать.
— Как он, мама?
— Без перемен, Рози. Сидди теперь будет ночевать в комнате над гаражом, я попросила его.
— Гай, по-моему, вполне мог бы тебе помочь.
— Гай снова исчез.
— Когда?
— Вчера.
Два тупоносых черных буксирчика спешили к контейнеровозу. Розамонда села в кресло.
— Мама, я хочу что-то у тебя спросить.
— Да? — В голосе Греты звучало предостережение.
— Про папино завещание.
В трубке было слышно, как Грета задержала дыхание и по капле выпускала воздух с каждым произносимым словом.
— Ты… спрашиваешь… уже… восьмой… раз…
— Не говори так. — Розамонда по-прежнему не спускала глаз с буксиров, но на ее лице появилась едва заметная улыбка. — Я беспокоюсь о тебе.
— …и уже восьмой раз я повторяю, что если папа умрет раньше меня…
— Мама, ему семьдесят шесть лет!
— …если папа умрет, дом — мой. Как мальчики, Розамонда?
— Я знаю, что дом твой, но как ты будешь его содержать? И не только после смерти папы, а уже сейчас, сегодня. Пожалуйста, не уверяй меня, что папа продолжает давать тебе деньги.
— Ты должна понять, что это следствие его болезни.
— На этой неделе Кейт Бертеншоу приезжал к папе два раза.
— Довольно меня изводить. Папа имеет право видеться со своим адвокатом.
— Тед считает, что официальным поверенным папы следует стать тебе.
— Рози, если мне понадобится совет мужчины, у меня есть два сына.
— Ох, мама, перестань. Неужели, по-твоему, Гарри или Гай практичные люди? А Теду в этом не откажешь. Я знаю, он свинья, хам, но в практичности ему не откажешь.
Грета больше не скрывала усталости:
— Да, родная, согласна. Он это доказал. Но я буду поступать так, как считаю нужным. Я позвонила, чтобы сказать тебе о Сильвии, а не разговаривать о деньгах.
— Но я заговорила про деньги из-за Сильвии. В конце концов Сильвия — его единственная дочь. Сильвия и Стюарт — его единственные родные дети!
— Розамонда…
— Я уверена, что Стюарту он не оставит ни гроша. Между ними вечно шла война, верно? Но Сильвия жила далеко, и папа вполне мог вообразить, что она ангел.
— Розамонда, я уже старая женщина.
— Интересно, когда ты успела постареть.
— Я старая женщина, — настойчиво повторила Грета, — и если мне достанется только дом, я справлюсь, мне этого хватит. А все мои дети устроены.
— Были устроены, — вставила Розамонда.
— О чем ты?
— Ты, конечно, видела утренние газеты.
— Да, видела. Но Тед годами твердил…
— На сей раз это правда. На сей раз серый волк настоящий, а не из песенки.
— Тед в самом деле теряет…
— В мгновение ока. Брр!
— В таком случае придется продать яхту.
— Придется.
— Знаешь, Рози, я думаю, ты скоро убедишься, что у Теда все в порядке. Тед из тех, у кого всегда все в порядке. Хотела бы я сказать то же и про Стивена и Гермиону. Они никогда не выберутся из этой квартиры. Стивен очень неудачно продал их дом в Болкхэм-Хиллзе.
— Не стоит ругать Стива, мама, Мин не терпелось переехать. Ее, впрочем, тоже не за что ругать, она такая, какая есть, обстоятельства сильнее ее.
— Я считаю, что человек в силах бороться с обстоятельствами.
— Не спорю, но если бог даровал Минни лицо богини, ему следовало поселить ее в мраморном дворце.
— Боже правый! В мраморном дворце! У них был вполне приличный дом. Все знали, что впереди трудные времена. И вдруг они заводят еще одного ребенка, пусть это даже Имоджин, — раздражение в голосе Греты мгновенно сменилось нежностью. — Ах, Рози, какая прелестная девочка.
Розамонда вдруг услышала прерывистое дыхание, почти шипение.
— Мама? — осторожно спросила она.
Трубка молчала. Сквозь зеркальное стекло большого окна Розамонда бросала тревожные взгляды на небо, на гавань, на северный берег.
— Мама, что случилось?
— Сама не знаю, — прозвучал сухой, бесцветный голос Греты.
— Это я виновата, — сказала Розамонда. — Не надо было заводить разговор про трудные времена, про Мин, про Стива. Но Мин и Стив вроде нас с Тедом, мама. Так или иначе они выпутаются. Я не хотела говорить про Теда, но ведь ты все равно прочла бы в газете. С Гарри сейчас все в порядке, он уже не тоскует о Маргарет. А с Гаем… с Гаем ничего не поделаешь, огорчайся не огорчайся, этим ведь не поможешь, верно? Ушел вчера, ты сказала?
— Да, вчера. Выиграл деньги… в карты или на скачках, не знаю.
