Либидисси - [10]
Однако после массового самоубийства сторонников Гахиса на футбольном стадионе зулейка почти сразу же вышла из-под запрета. Контрабанда и подпольная торговля заглохли. Среди Агоманов начались кровавые разборки: мирно поделить свои богатства они не могли. Одно время двоюродные и троюродные братья даже обменивались по пневмопочте бомбами с дистанционным взрывателем. Тем не менее одному из внуков старого Аммона Агомана удалось примирить враждующие семейства, после чего почти все члены клана подались в Соединенные Штаты и Канаду. Никто, пожалуй, не может точно сказать, что произошло с бесхозной пневмопочтой потом. В отдельных кварталах станции отправки оказались в руках местных банд, но что делать с такой техникой, они явно не знают.
Это была версия Фредди, озвученная им в клубах пара с фимиамом. И мне нечего было добавить к ней из сведений, добытых мною самим, пока однажды ночью в сон, терзавший меня вереницей картин той поры, когда жизнь моя еще протекала на родине, не врезался звук, похожий на звонкую весеннюю капель. Набирая силу, он стремительно приближался и оборвался ударом с дребезгом. Вырванный из кошмарного полузабытья, я=Шпайк увидел — такое случается со мной до сих пор, — что лежу, скорчившись, на нижних ступеньках лестницы, ведущей с первого на второй этаж моего домика. Сразу стало ясно, что меня разбудило. Наконец это произошло. Кое-как поднявшись на ноги, я=Шпайк поспешил наверх. В первой полученной мною капсуле — дрожащими руками я развинтил ее на две части — была всего лишь пластиковая бутылка с зулейкой… Но сделав глоток прямо из горлышка, я почувствовал ту редкостную горечь, что своей двойственностью превосходит даже абсент, а в нос мне ударил отдающий тленом, мгновенно вдохновляющий на свершение чего-то высокого запах старой зулейки — зулейки-бренди. Гнать зулейку довольно трудно, годами же держать дистиллят в бочках и доводить его до кондиции удается — из-за непредсказуемости поведения микроорганизмов — и вовсе мало кому. В обычных торговых точках зулейку-бренди не продают. Нужно иметь связи с семействами-изготовителями в эгихейском квартале и в любом случае — очень толстый кошелек с твердой иностранной валютой. Моя первая собственная бутылка зулейки-бренди, емкостью в пол-литра, присланная по пневмопочте, была опорожнена той же ночью. Лишь после полудня, пробудившись и окончательно протрезвев, я=Шпайк увидел прикрепленное к подарку послание: этикетка была приклеена криво и неплотно, снять ее с пластика не составляло труда. На обратной стороне бумажки было что-то написано карандашом, и я=Шпайк прочитал первое адресованное мне письмо.
Наконец капсулу удается открыть. Верхний цилиндр необычайно долго испытывал мое терпение — как оказалось, он не отвинчивался из-за вмятинки во внутренней резьбе. Послание написано, как и в двух последних случаях, на полоске черной резины. Выгнутость полосок заставляет предположить, что отправитель разрезал на устраивающие его прямоугольнички велосипедную камеру. С одной стороны темная резина покрыта белыми буквами. Для всех посланий, пришедших из глубин пневмосистемы, характерно одно — школьный рукописный шрифт с незначительными огрехами, точно такой, каким он получался у меня, когда давным-давно, покусывая кончик ручки, осваивал его и я. Автор сохранил четкость и правильность своего детского почерка; лишь минимальные отклонения от норм каллиграфии свидетельствуют, что в жизни ему немало пришлось поводить пером по бумаге.
Самое первое послание, обнаруженное мною на обратной стороне бутылочной этикетки, было столь же лаконичным, как и все последующие. Не составляет исключения по краткости и стилю и сегодняшнее. В нем отсутствуют обращение и стереотипное словосочетание в конце, текст укладывается максимум в три фразы и производит впечатление информации для служебного пользования. За все время, что я получаю послания, обозначилась одна-единственная тенденция: число ошибок в правописании растет. Некоторые выглядят нарочито архаично, будто намекая со скрытой иронией на некую историческую взаимосвязь. Большей же частью они случайны и вызывают у меня всего лишь легкое опасение, что автор, находясь в процессе вялотекущей дегенерации, постепенно теряет уверенность в применении орфографических правил.
Я=Шпайк знаю, сколь многим моя скромная особа обязана нашептываниям большого пневмопочтового канала. Уже первое послание, извещавшее меня всего лишь о том, что по моему адресу начинается регулярная отправка сообщений, было намеком, который мой по особому тренированный мозг сумел инстинктивно понять. С тех пор мое пребывание в городе зависело от каждой новой весточки, и только на первых порах меня подчас охватывало смутное чувство стыда и неловкости перед самим собой: в те минуты, когда случалось осознать, с какой верой в предсказания я=Шпайк часами раздумывал над парой-тройкой скупых фраз. О скором прибытии сменщика туманно говорилось уже в последней и предпоследней депеше, но лишь в послании, полученном мною сегодня ночью, грозящее мне увольнение нашло достойное орфографическое выражение в разительной описке. Впервые за долгие годы мой осведомитель исказил одно из слов почти до неузнаваемости: в слове «ликвидация» правильных букв всего лишь половина.
В рассказе «Будущее» немецкого писателя Георга Кляйна (1953) повествование ведется от лица сотрудника спецподразделения, занятого поиском тайных стоянок нелегальных эмигрантов. Дело происходит в недалеком будущем, когда, как это представляется автору, одни люди станут украдкой обретаться на новых территориях, а следопыты из коренных жителей — выслеживать места обитания пришельцев. Перевод Анатолия Егоршева.
Тайна Пермского треугольника притягивает к себе разных людей: искателей приключений, любителей всего таинственного и непознанного и просто энтузиастов. Два москвича Семён и Алексей едут в аномальную зону, где их ожидают встречи с необычным и интересными людьми. А может быть, им суждено разгадать тайну аномалии. Содержит нецензурную брань.
Шлёпик всегда был верным псом. Когда его товарищ-человек, майор Торкильдсен, умирает, Шлёпик и фру Торкильдсен остаются одни. Шлёпик оплакивает майора, утешаясь горами вкуснятины, а фру Торкильдсен – мегалитрами «драконовой воды». Прежде они относились друг к дружке с сомнением, но теперь быстро находят общий язык. И общую тему. Таковой неожиданно оказывается экспедиция Руаля Амундсена на Южный полюс, во главе которой, разумеется, стояли вовсе не люди, а отважные собаки, люди лишь присвоили себе их победу.
Новелла, написанная Алексеем Сальниковым специально для журнала «Искусство кино». Опубликована в выпуске № 11/12 2018 г.
Саманта – студентка претенциозного Университета Уоррена. Она предпочитает свое темное воображение обществу большинства людей и презирает однокурсниц – богатых и невыносимо кукольных девушек, называющих друг друга Зайками. Все меняется, когда она получает от них приглашение на вечеринку и необъяснимым образом не может отказаться. Саманта все глубже погружается в сладкий и зловещий мир Заек, и вот уже их тайны – ее тайны. «Зайка» – завораживающий и дерзкий роман о неравенстве и одиночестве, дружбе и желании, фантастической и ужасной силе воображения, о самой природе творчества.
Три смелые девушки из разных слоев общества мечтают найти свой путь в жизни. И этот поиск приводит каждую к борьбе за женские права. Ивлин семнадцать, она мечтает об Оксфорде. Отец может оплатить ее обучение, но уже уготовил другое будущее для дочери: она должна учиться не латыни, а домашнему хозяйству и выйти замуж. Мэй пятнадцать, она поддерживает суфражисток, но не их методы борьбы. И не понимает, почему другие не принимают ее точку зрения, ведь насилие — это ужасно. А когда она встречает Нелл, то видит в ней родственную душу.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.