Либерализм: взгляд из литературы - [61]
2. Либерализм перестал быть книжным понятием, сделался ежедневным опытом. Появилась возможность личного к нему отношения.
3. Мало читаю современников, не готов оценивать ответственно. Удачей либерального проекта считаю беллетристику Акунина, написанную с явной либерально-просветительской сверхзадачей.
4. Чуткий критик реагирует прежде всего на талант, а только потом на знамя, под которым писатель хочет себя видеть. Приятных неожиданностей можно и должно ожидать как «справа», так и «слева». Вот, собственно, и повод для объединения.
Борис Егоров:
1. Причины современного «антилиберализма» усматриваю в истории ХХ века. Россия к началу этого века с величайшим трудом освобождалась от многовекового барского и рабского сознания (две стороны одной медали); в круг интеллигенции (под интеллигенцией понимаю наличие не только образовательного ценза, но и нравственно-психологических черт: превосходства духовного над материальным и отдачи себя другим) стали активнее входить представители купечества и промышленников, духовенства и даже крестьянства. Революция 1917 года разрушила естественный исторический ход. Снова стали негласно культивироваться, при лицемерных лозунгах равенства, барство и рабство. Гонения на интеллигенцию шли параллельно с расцветом мещанства (главные черты его: бездуховность, эгоизм, зависть к успехам другого, ненависть к «чужим»). Ликвидация деспотического строя к началу 1990-х годов для почти господствующего в стране мещанства – не путь к либеральным и демократическим ценностям, а сигнал к безнаказанности и дикому обогащению. Многовековая ментальность раба, с верою не в труд, а в мгновенное чудо, раскованно проявилась в расцвете насилия, цинизма, прагматики и проч., и проч. Какой уж тут либерализм! Но опыт истории показывает: дикий капитализм героев ранних пьес Островского преображается в мир Третьяковых, Морозовых, Щукиных, а у чиновничьей власти вместо Аракчеевых оказываются Столыпины. И еще одно важное доказательство истории: законность и честность не только этически, но и материально более выгодны, чем беспредел и обман. Наш политический путь от Горбачева через Ельцина к Путину тоже впечатляет. Будущее – за либерализмом и демократией.
2. Вопрос нечеток. Что значит «новое»: имеются в виду те 1980–1990-е годы или же наши последние четыре-пять лет? В эти последние годы, пожалуй, наблюдается ослабление споров (острота дискуссий характерна для напряженных, переходных периодов, а сейчас – относительное затишье). Впрочем, крайние мнения есть всегда: откровенно лакейское западничество и космополитизм, с одной стороны, и шовинистическая ненависть ко всему инородному – с другой. Но ведь не такие крайности определяют серьезные сердцевины двух идеологий, которые, боюсь, всегда будут существовать. А может быть, и не надо бояться: однозначный, унифицированный мир непродуктивен и скучен.
3. Не понимаю вопроса. К настоящей художественной литературе, по-моему, неприменимы социально-политические термины.
4. Я могу назвать критику постмодернистской, когда авторы прежде всего желают себя показать, пококетничать, поэпатировать публику щекотливыми или грязными проблемами и образами, пожонглировать ими и т. д. Если некий В. Мерлин публикует в почтенном варшавском сборнике статью «Менструации Родины: след в литературе», то можно с уверенностью сказать: там только и будет субъективистский эпатаж читателей. Не знаю, какое тут можно найти «единое поле» и как тут вести диалог.
Бывают, впрочем, «выпендрежные» критики с рациональными зернами. У М. Золотоносова, помешанного на сексе и еврейском вопросе, всегда есть объективный материал. Тут можно вести диалог.
А критики в журналах, которые я читаю («Новый мир», «Звезда», «Нева»), в приличных газетах (А. Архангельский, И. Сухих, Н. Елисеев и им подобные), по-моему, не могут быть причислены к постмодернистам.Никита Елисеев: 1. Прежде всего я начну с объяснений и оправданий. Мне как-то очень уж боязно рассуждать на такие темы, где потребно великолепное знание социологии литературы или, скажем, ее политологии, психологии. Но раз вы меня спрашиваете, то постараюсь в меру сил и умения ответить. Только надобно помнить, что мои ответы не более чем ответы дилетанта, невнимательного, пристрастного наблюдателя. Я бы мог, конечно, отшутиться всерьез, как это сделал Ганс-Магнус Энценсбергер. В ответ на какую-то анкету он написал: мол, что же это я, на трех или больше страницах изложу то, над чем думаю всю жизнь? Что для меня важно? Возьмите да и прочтите все мои статьи – там найдете ответы. Но я не Ганс-Магнус Энценсбергер.
Итак, во-первых, слова «либерал» и от него производные не то чтобы стали, они и не прекращали быть бранными словами для определенной части не только критиков, а российского общества в целом. Просто следует понять, принять, объяснить, может, и примириться с тем, что в России была, есть и (наверное) будет сильная антилиберальная традиция. Слово «консерватор» в России никогда не было бранью. Ну подберите какое-нибудь словосочетание, подобное бранному «гнилой либерал», к консерватору? Я бы, конечно, рискнул для нынешних российских неоконсерваторов применить словосочетание «отмороженный консерватор», но согласитесь: в нем (в этом словосочетании) присутствует некий демонизм. «Гнилой либерал» и «отмороженный консерватор» – понятно, на чьей стороне будут симпатии большей части нашего общества.
Третье издание руководства (предыдущие вышли в 2001, 2006 гг.) переработано и дополнено. В книге приведены основополагающие принципы современной клинической диетологии в сочетании с изложением клинических особенностей течения заболеваний и патологических процессов. В основу книги положен собственный опыт авторского коллектива, а также последние достижения отечественной и зарубежной диетологии. Содержание издания объединяет научные аспекты питания больного человека и практические рекомендации по использованию диетотерапии в конкретных ситуациях организации лечебного питания не только в стационаре, но и в амбулаторных условиях.Для диетологов, гастроэнтерологов, терапевтов и студентов старших курсов медицинских вузов.
Этот учебник дает полное представление о современных знаниях в области психологии развития человека. Книга разделена на восемь частей и описывает особенности психологии разных возрастных периодов по следующим векторам: когнитивные особенности, аффективная сфера, мотивационная сфера, поведенческие особенности, особенности «Я-концепции». Особое внимание в книге уделено вопросам возрастной периодизации, детской и подростковой агрессии.Состав авторского коллектива учебника уникален. В работе над ним принимали участие девять докторов и пять кандидатов психологических наук.
В шпаргалке в краткой и удобной форме приведены ответы на все основные вопросы, предусмотренные государственным образовательным стандартом и учебной программой по дисциплине «Семейное право».Рекомендуется всем изучающим и сдающим дисциплину «Семейное право».
В шпаргалке в краткой и удобной форме приведены ответы на все основные вопросы, предусмотренные государственным образовательным стандартом и учебной программой по дисциплине «Налоговое право».Книга позволит быстро получить основные знания по предмету, повторить пройденный материал, а также качественно подготовиться и успешно сдать зачет и экзамен.Рекомендуется всем изучающим и сдающим дисциплину «Налоговое право» в высших и средних учебных заведениях.
В шпаргалке в краткой и удобной форме приведены ответы на все основные вопросы, предусмотренные государственным образовательным стандартом и учебной программой по дисциплине «Трудовое право».Книга позволит быстро получить основные знания по предмету, повторить пройденный материал, а также качественно подготовиться и успешно сдать зачет и экзамен.Рекомендуется всем изучающим и сдающим дисциплину «Трудовое право».
В шпаргалке в краткой и удобной форме приведены ответы на все основные вопросы, предусмотренные государственным образовательным стандартом и учебной программой по дисциплине «Международные экономические отношения».Книга позволит быстро получить основные знания по предмету повторить пройденный материал, а также качественно подготовиться и успешно сдать зачет и экзамен.Рекомендуется всем изучающим и сдающим дисциплину «Международные экономические отношения» в высших и средних учебных заведениях.
Владимир Сорокин — один из самых ярких представителей русского постмодернизма, тексты которого часто вызывают бурную читательскую и критическую реакцию из-за обилия обеденной лексики, сцен секса и насилия. В своей монографии немецкий русист Дирк Уффельманн впервые анализирует все основные произведения Владимира Сорокина — от «Очереди» и «Романа» до «Метели» и «Теллурии». Автор показывает, как, черпая сюжеты из русской классики XIX века и соцреализма, обращаясь к популярной культуре и националистической риторике, Сорокин остается верен установке на расщепление чужих дискурсов.
Виктор Гюго — имя одновременно знакомое и незнакомое для русского читателя. Автор бестселлеров, известных во всём мире, по которым ставятся популярные мюзиклы и снимаются кинофильмы, и стихов, которые знают только во Франции. Классик мировой литературы, один из самых ярких деятелей XIX столетия, Гюго прожил долгую жизнь, насыщенную невероятными превращениями. Из любимца королевского двора он становился политическим преступником и изгнанником. Из завзятого парижанина — жителем маленького островка. Его биография сама по себе — сюжет для увлекательного романа.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В новую книгу волгоградского литератора вошли заметки о членах местного Союза писателей и повесть «Детский портрет на фоне счастливых и грустных времён», в которой рассказывается о том, как литература формирует чувственный мир ребенка. Книга адресована широкому кругу читателей.
«Те, кто читают мой журнал давно, знают, что первые два года я уделяла очень пристальное внимание графоманам — молодёжи, игравшей на сетевых литературных конкурсах и пытавшейся «выбиться в писатели». Многие спрашивали меня, а на что я, собственно, рассчитывала, когда пыталась наладить с ними отношения: вроде бы дилетанты не самого высокого уровня развития, а порой и профаны, плохо владеющие русским языком, не отличающие метафору от склонения, а падеж от эпиграммы. Мне казалось, что косвенным образом я уже неоднократно ответила на этот вопрос, но теперь отвечу на него прямо, поскольку этого требует контекст: я надеялась, что этих людей интересует (или как минимум должен заинтересовать) собственно литературный процесс и что с ними можно будет пообщаться на темы, которые интересны мне самой.
Расшифровка радиопрограмм известного французского писателя-путешественника Сильвена Тессона (род. 1972), в которых он увлекательно рассуждает об «Илиаде» и «Одиссее», предлагая освежить в памяти школьную программу или же заново взглянуть на произведения древнегреческого мыслителя. «Вспомните то время, когда мы вынуждены были читать эти скучнейшие эпосы. Мы были школьниками – Гомер был в программе. Мы хотели играть на улице. Мы ужасно скучали и смотрели через окно на небо, в котором божественная колесница так ни разу и не показалась.