Лейтенанты - [24]
— Вверх два оборота!.. Вправо пол-оборота!
Мины полетели на головы фрицам. Цепь остановилась. В бинокль видел, как они, услышав мину, стремглав падали и по-соседству с ними тут же вспыхивало облачко разрыва. Надо переходить на поражение, стрелять двумя мино-метами. Но если в начале пристрелки второй миномет, не стреляя, синхронно повторял все смены делений прицела, то когда, засуетившись, я перешел на неуставные команды (“два оборота... полтора оборота…”), второй потерял синхронность. Чтобы он стрелял туда же, его надо заново наводить... Времени не осталось. Немецкую цепь подняли, и она пошла перебежками, торопясь выйти из-под мин. Нельзя терять ни секунды — стрелять хотя бы одним.
Взвод вдруг заволновался и стал пропускать команды. Тут самое время класть мины с опережением, туда, куда немцы перебегают. Ювелирная, но быстрая работа, а они запаниковали. Вытащил “парабеллум” и скатился к взводу:
— Пристрелю каждого, кто проявит излишнюю нервозность.
Негромко, но дошло.
Команды подавал в голос и весело. Самому нравилось.
В горячке не сразу заметил, что Мясоедов исчез, так и не начав стрелять. Видимо, сорвался, когда фрицы пошли перебежками. От его бегства мои и заволновались. Они ведь внизу — для них все вслепую и намного страшнее. Козлов сбежал еще раньше…
Через несколько дней столкнулись с дивизионными артиллеристами. Те, узнав, кто перед ними, спросили:
— Вы, что ль, под Коростышевом по полю клали?
— Мы. А что?
— Сильно дали. Аккурат мы под вас успели отойти, — сказал артиллерист. — Всем полком матчасть вытянули.
Это — высшая награда. Ордена, при всей даже справедливости, всегда — сверху. А такой отзыв от брата-окопника — истинен…
Связной от комбата:
— Товарищ лейтенант, отход!
Послал его подальше. Взвод поддержал: всех взял азарт! Было и жутко и весело. Бьем ведь! Не вообще Красная Армия, а конкретно — мы!
На дальнем краю поля немцы выкатили какой-то агрегат. Далеко — даже в бинокль не понял, что это.
Мины сыпались по всей залегшей цепи. Наводчик вел траекторию вправо-влево. Частота огня такая, что в воздухе одновременно висело по несколько мин.
От непонятного агрегата взвились дымные стрелы под прерывистый вой и скрежет, впервые услышанные мной.
— “Ванюша!” — закричал взвод.
Шестиствольный реактивный миномет. По-окопному — “ванюша”. Над нами многоголосо прошелестело. Сзади за соснами, не очень далеко, раздался немыслимый грохот!
Немецкая цепь приподнялась и тут же получила несколько мин. Фрицы залегли. В тылу у нас опять грохот...
— По оврагу кладет! — понял взвод.
Стало весело. Немцы, разглядев на карте овраг, решили, что “Иван” стреляет оттуда — больше неоткуда! А мы — в ста метрах впереди, в расщелине, на картах не обозначенной, и пошло: “ванюша” бьет по оврагу, мы — по пехоте! Немцы перестали шевелиться. То ли расползлись, то ли мы их всех побили.
С третьей мины я подобрался к “ванюше”, и фрицы укатили установку за бугор.
— Товарищ лейтенант! Отход! — отчаянно кричал связной снизу. — Комбат приказал: немедленно бегом! Как можно швыдче!
Внезапно понял: своих — никого... Канонада издалека, а здесь самое жуткое — тишина. Мгновенно, но без суеты расчеты взяли минометы на вьюки. Едва выбежали к Тетереву, как от холма, где раньше сидела 2-я минрота, понеслись немецкие трассы. Досиделись! Оглядываясь на бегу, видел совсем рядом автоматчиков — на ходу секли нам в спины, время от времени попадая... Человеку впереди раскололо голову — мозги полетели на меня...
Мы могли бежать только прямо. Справа — река, слева — покатая гряда, поросшая кустами и прорезанная оврагами. Только вперед! Лишь бы повезло...
Убегая от смерти, мы бежали быстрее немцев. Фрицы, раззадорившись, сдуру погнались, стреляя из автоматов. Пока мы были близко, при густом огне, они попадали. Но отрыв увеличивался, и стрельба теряла смысл. У автоматов большое рассеивание, да еще на бегу. Если б фрицы ударили из “эмга”, да с высотки — положили бы многих. Пулемет у них, конечно, был, да стрелять не могли: их собственные автоматчики перекрывали сектор обстрела.
Мы влетели в лесистую лощину. Фрицы не рискнули соваться в лес. Вломившись в чащу, мы перешли на шаг и ходом-ходом, где напролом, где тропками, как можно дальше от отставшей погони. На бегу я пытался разглядеть: все ли мои выбрались?
В глухом лесу нагнали своих. По пути к нам прибились чужие потерявшиеся. Даже из соседней дивизии. Кто-то присоединялся, кто-то исчезал... Когда вышли к своему батальону, нас было не менее двадцати душ. Какая же это радость — увидеть своих! Родные серые шинели...
Мы повалились — отдышаться и покурить. Бойцам досталось: бежать с матчастью под пулями, потом из последних сил тащить ее по лесным буеракам, боясь отстать и потеряться. Первый миномет выбрался полностью. От второго — только третий номер с опорной плитой. Когда и где пропали наводчик и заряжающий?
Горстка людей, показавшаяся остатками батальона, оказалась остатками полка.
Три стрелковых батальона, две полковые батареи, спецподразделения: разведка конная и пешая, автоматчики, саперы, связисты, комендантский взвод, штаб и санчасть — и все это теперь только эти люди?!
Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.). В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.
Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.
Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.
Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.