Лейтенанты - [19]
Сидя в посудине, саперы гребли, задрав руки к веслам, прячась за высокими бортами.
Минометчики и “пэтээровцы” набились в баркас, распластавшись на груде железа: минометные стволы, двуноги, плиты, противотанковые ружья. Горой ящики с минами, запаянные цинковые ящики с винтовочными патронами, ящики с патронами к ПТР.
Я впал в прострацию. Эмоций никаких, даже страха нет. Весь взвод сидел в отупении. Скорчились в бездумном ожидании неминуемого. В железной коробке посреди глубокой воды на что нам было надеяться?
Первый разрыв ахнул у моего борта. Окатило водой меня и соседей. Один начал расшнуровывать ботинки — рассчитывал выплыть? Другой молился Богородице. Позже я не мог вспомнить, кто сидел рядом. В тот момент никого не узнавал... Прорезалось любопытство: “Чем все это кончится?” Наивное ощущение: кончится хорошо. Надоело сидеть в неведении. Приподнявшись, посмотрел над мокрым железным бортом. Плыли навстречу солнцу. Стреляли совсем рядом. Дважды обдало водой.
Ткнулись в берег. Все, что было навалено у ног, бойцы расхватали мгновенно и бросились на песчаный берег. Некуда ступить — везде раненые. Несколько сот человек. Минометчиков ждали — показали, куда бежать. Кто бы смог выплыть в полной выкладке? На невысокой береговой ступени нарыто — окоп на окопе, из каждого — винтовка или пулемет. Предел обороны — немного пляжа и вода.
Незнакомый лейтенант-одногодок поманил и сунул мне подарок: пистолет! Первый в жизни пистолет! Бельгийский браунинг! Сам лейтенант ранен в шею. “Снайпер!” — объяснил он ранение. Словно дождавшись сменщика, сдал окоп вместе с оружием: “Давай!” И побежал к понтону.
Мы свои девять минометов поставили в ряд и обнаружили, что нет Артамонова! Размышлять некогда — надо срочно понять, что происходит и где немцы.
В километре от наших окопов гребень коренного берега. Немцы там.
Вчерашние школьники, предоставленные самим себе, действовали заодно, как ни до ни после. Днепр слил всех воедино. Мало того, что мы удачно поставили минометы и сумели мгновенно, без пристрелки (некогда!), безошибочно определить расстояние до немецкого рубежа. И тут немцы пошли в контратаку.
— Аля-ля-ля! — закричало множество голосов, и из кустов вывалилась немецкая цепь. — Аля-ля-ля!
Сорок пять мин, разорвавшись за десять секунд, накрыли немецкую цепь, и на этом все кончилось. Наши стрелки рванулись вперед... И через побитых немцев дальше, дальше... Минометчики следом. Увидел под ногами множество зеленых мундиров и касок. Кто-то ворочался, кричал... Не до них — стрельба уходила вдаль.
С едой дело обстояло плохо. Перегруженные лодки везли только боеприпасы, забирая раненых. Логика командования проста: немца палкой не отобьешь, а с едой свои бойцы как-нибудь выкрутятся. Выкручивались. Рыбы к берегу выносило немерено.
Я ее есть не мог — душа не принимала. Все связанное с Днепром было ненавистно. Даже видеть его не мог.
Минометчикам повезло: наткнулись на раненую лошадь, забили и наварили мяса. Едва приступили, конина застряла в горле: над близким ветляником, поплыла немецкая танковая башня. Мы испуганно глядели на танк. Пока он нас не видит. А увидит?..
За кустами поднялась стрельба. Башня замерла.
— Подбили! — закричали бойцы. — Подбили!
Подплыла вторая башня. Бывалая, облезлая... Пальба возле танков усилилась. Положение, казалось, ухудшилось, но страх исчез. Мы поняли: фриц проиграл. Донесся рев двигателя. Обе башни двинулись назад.
— Буксиром тянет! — закричали бойцы.
Башня буксира выбросила вверх струю белого дыма. Танки встали.
— Доездились!
Стали известны подробности. В роте противотанковых ружей, которая плыла вместе с нами, офицеров не было. Струсили, как Артамонов. Командовал младший командир, старшина Саша. Когда появился первый танк, Саша никак не мог навести ружье: с земли низко — пуля пошла бы рикошетом. Саша,
в считанные секунды и на расстоянии каких-нибудь ста метров от идущего танка, поставил на четвереньки бойца и положил ружье ему на спину. Куда Саша попал, не говорили, но после первого выстрела танк встал. Когда второй потащил первый буксиром, Саша с бойцами обогнал его по кустам и ударил по головному. Танк загорелся. Немцы побежали.
“Звездный час” роты противотанковых ружей.
Днями раньше “звездный час” пережили минометчики. Они и “пэтээровцы” оказались теми немногими, кто спас многих. Ни о чем столь возвышенном они не думали. Ни тогда, ни позже. Слово “подвиг” показалось бы насмешкой.
Мы считали: нам повезло и мы ловко сделали свое дело. Только и всего.
Часть вторая
Глава 8
В полутора километрах от Днепра пехота, натолкнувшись на немецкую оборону, залегла в болото. По высокому коренному берегу село Страхолесье — там немцы. Огневые точки на чердаках и деревьях. Жители давно выгнаны.
Засидевшиеся искатели приключений ночами ползают в село между грядок, заросших высокой ботвой. Офицеры посылают на поиски съестного. Из-за обстрелов нельзя навести мост — с едой плохо, боеприпасы экономим.
Артамонов прятался на том берегу, о нем забыли. В роте все шло само собой и как надо. Завели собственную лодочку (лодок в батальоне не хватало). На веслах бывший краснофлотец (ремень с морской пряжкой). Парень из Хакассии, отчаянно рискуя, привозил мины. Иногда и сухари.
Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.). В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.
Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.
Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.
Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.