Лейтенант Шмидт - [30]

Он выглянул в окно кабинета и криво усмехнулся. С некоторых пор охрану дворца несли уже не матросы, а солдаты, и не просто солдаты, а солдаты так называемой «дикой дивизии», составленной из чеченцев, черкесов и других «инородцев», неграмотных, едва понимающих по-русски. «Эх-хе-хе, дожили, — промычал про себя Чухнин, — русскому матросу доверять нельзя…»

А что сие означает? Что громадное большинство матросов не получает в семье никаких нравственных устоев ни в смысле христианском, ни в смысле семейном, ни в смысле государственном. Серая масса… Именно так оценил он матросов в одном из рапортов. Чухнин вздохнул. Э-эх… никто не обращает внимания. Невозможно понять, что происходит. У властей какая-то апатия, недостаток воли. У него, Чухнина, воли хватит. После «Потемкина» он не остановился перед тем, чтобы ввести на палубы броненосцев батальоны солдат. Заявил прямо, что расстреляет каждого десятого, если не выдадут зачинщиков.

А толку что? Все кругом шатается. Столетия неколебим был строй России, а теперь зашатался. Какие-то требования… Рабочие требуют, интеллигенты требуют, мужики — и те требуют. Выгода одного человека всегда противоречит выгоде других, так всегда было, как же иначе? Матросы стали рассуждать… Кто будет служить, если все примутся рассуждать?

Чувствуя, что гнев его разрастается, и тем сильнее, что неизвестно, на ком и как его выместить, Чухнин вышел в сад. Он любил цветы, и в саду вокруг дворца было много цветов. Только сирени двенадцать сортов, которыми адмирал особенно гордился. Теперь пышной прощальной прелестью наполняли сад осенние цветы. Но сейчас Чухнин равнодушно прошел мимо них, мучимый тревогой.

Конечно, вице-адмирал не смеет оспаривать манифест, который угодно было подписать его величеству. Но нельзя не видеть, что манифест 17 октября, состряпанный Витте как уступка революционным партиям, окрылил эти партии, ослабил власть, позволил черни еще выше поднять голову. Матросам кажется, что теперь они могут говорить и делать все, что им угодно. И главное — какая дерзкая уверенность в своей правоте!..

Бунтовщик Петров крикнул перед расстрелом: «После нас встанут тысячи!» И вице-адмирал с отвращением и ужасом думал, что матрос с «Екатерины» был, пожалуй, прав. Судя по всем донесениям, на кораблях действует невидимая рука, посеянные семена дают всходы. Несмотря на запрещения, все больше матросов появляется на городских митингах, на тайных загородных сходках. На кораблях и в экипажах все чаще обнаруживаются революционные листки. Их находят под подушками и матрацами, в печи, в гальюне и черт знает где… На сходках проповедуются возмутительные учения, отрицающие все устои. И ни одного человека нельзя уличить — никто никого не выдает.

Как бороться с тайной организацией революционеров? Чухнин написал в Петербург морскому министру Вирилеву рапорт: «Целый год, начиная с бунта 3 ноября 1904 г., я указываю, что против тайной организации мы совершенно бессильны, что в военной форме и в строю бороться с тайной организацией нельзя, против нее может бороться только тайная же организация, предупреждающая нас, без этого мы, официальные лица, ходим впотьмах и идем уверенно и спокойно к пропасти, о существовании которой можем даже и не знать».

Адмирал писал уверенно, но сам пугливо отгонял от себя мысль: в организации ли дело? Опасность тайны в том, что она угнездилась в душе матроса. Как до нее доберешься? И как ее изгонишь?

Час от часу не легче. В последние дни обнаружилось, что, яд вольнодумства проник и в среду императорского офицерства, Подумать только, лейтенант Шмидт, дворянин, сын вице-адмирала, принимает деятельное участие в сходках и выбран революционной партией в число представителей от народа. В думе Шмидт сам предложил способ осуждения законных действий начальства.

Кроме того, Чухнин получил анонимное письмо с доносом, что лейтенант Шмидт ходил по городу, с матросами и народом, пел «Марсельезу» и одобрял команду «Потемкина», которая сделала якобы только первый шаг к настоящей смуте.

Чухнин донес морскому министру, что ввиду подобных действий лейтенанта Шмидта он приказал арестовать его.

Но что такое арестовать одного лейтенанта? Чухнин понимал, что нарастающие события слишком, серьезны, чтоб их можно было остановить этим арестом. Вне себя от собственной бездеятельности, он, однако, не мог придумать, что же ему предпринять.

Похоже, что и в Петербурге растерялись. Манифест, который должен был «успокоить», положить конец «смуте», никого не успокоил. В одних губерниях губернаторы подлаживались под либералов, произносили сладкие речи. В других предпочитали разговаривать языком казачьих нагаек.

Между тем силы революционной организации в Севастополе, которая казалось Чухнину вездесущей и всесильной, были не так уже велики. Большевик Александр Петров был расстрелян, Григорий Вакуленчук с «Потемкина» убит, а это два члена боевой «Централки». Казнены были также большевики Дорофей Кошуба и Семен Дейнега с «Георгия Победоносца». Незадолго до октября полиция разгромила последний военный комитет в Севастополе, и матросы растеряли почти все связи с социал-демократами.