Лейтенант Шмидт - [21]
Последние десять лет Шмидт мало бывал не только в России, но и вообще на суше. Может быть, поэтому он не успел разобраться в борьбе русских партий и не представлял, что за программами разных партий скрываются разные пути будущей России. Склонный к благодушию, он мечтал о соединении всех стремящихся к свободе и к социализму в одну партию социалистических работников.
Предчувствуя близость надвигающейся революционной грозы, он просил Зинаиду Ивановну о встрече. Сколько можно жить, оживляя «бесплотный дух» воображением? Он просил позволения приехать в Киев, хотя бы на один день. «Переживаем мы дни тревожные, готовые разразиться грозой, и гроза эта не за горами. Я принимал до войны самое активное участие в подготовительных работах к тому положению, которое должно разразиться революцией. Она, конечно, поглотит меня целиком, и кто ведает, буду ли я к лету среди уцелевших или лягу со многими другими».
Но Зинаида Ивановна не разрешала. Она откладывала. Встреча после такой переписки, казалось ей, была втройне ответственной. Она не могла на нее решиться.
Шмидт недоумевал. Почему Зинаида Ивановна при такой чуткости, уме и доброте продолжает прятаться за броней холодной рассудочности? Не женщина — сфинкс, и он снова молил о доверии.
Необычным способом пытался он воздействовать на сфинкс. Ведь она, Зинаида Ивановна, совсем не видела его — на бегах не смотрела, а в вагоне было темно. Шмидт уверял ее, что он выглядит очень старым, лицо у него все в морщинах, которые незаметны на фотографических снимках. Многие дают ему сорок два, даже сорок пять лет. Но в действительности ему тридцать восемь. Шмидт усиленно подчеркивал, что он старше Зинаиды Ивановны на двенадцать лет. Разве это не основание для того, чтобы поскорее встретиться?
«Повидать вас, показать вам свои морщины, и тогда до лета я буду послушен и не буду соваться!.. Пожалейте, наконец, меня, Зинаида Ивановна, разрешите приехать в Киев… только на 40 минут, как тогда в вагоне; через 40 минут вы меня выгоните. Да? Можно?»
VII. Очаковцы и другие
Шмидт усиленно занимался рабочим вопросом. Он собрал все книги, какие мог достать по этому вопросу в Севастополе, некоторые выписал из Одессы и других городов. Прочитал брошюру А. Баха «Экономические очерки» и восторженно назвал ее блестящей популяризацией научного социализма. Шмидт тут же порекомендовал Зинаиде Ивановне прочесть «Очерки».
Потом он увлекся темой «влияние женщин на жизнь и развитие общества». Может быть, личный опыт, долгие размышления и переживания привели его к этой теме? Но, оттолкнувшись от частного случая, он перешел к проблеме большого значения, которая волновала широкие круги народа. Иногда Шмидту казалось, что он слышит голос Зинаиды Ивановны: женское влияние — жены, матери, сестры — сложный психологический процесс, в результате которого это влияние превращается в реальную общественную силу. Учтите.
Ему хотелось прочесть публичную лекцию на эту тему, а деньги — в пользу голодающих. Он перечитал огромное количество книг, около ста сорока. Сделал выписки из Канта, Энгельса, Шекспира, Мильтона, Карлейля, Спенсера, Милля. И с огорчением отметил, что почти все авторы говорят главным образом о женщинах Западной Европы или Америки, а о положении женщин в России — почти ничего.
Кроме того, Шмидт писал иногда для одной петербургской газеты статьи о флоте и ее людях, подписываясь по-английски «Old captain»[3] и охраняя тайну псевдонима, потому что офицер-литератор, да еще автор критических статей, безусловно навлек бы на себя гнев начальства.
Увлекаясь, Шмидт проводил иногда за письменным столом шестнадцать часов в сутки. Вероятно, он и не замечал бы этого, если бы не давала себя знать жестокая мигрень. Тогда он вспоминал, как хороши в Севастополе прогулки.
Испытанный способ борьбы с головной болью — забраться в укромный уголок бухты и устроиться так, чтобы волны подкатывали к ногам. Есть какая-то особая, таинственная прелесть в этом ощущении себя на самой границе двух исполинских сил: тверди и моря. Легкий-бриз ласково шевелит волну, и она рябит под солнцем, мягко, безмятежно касаясь прибрежных камней.
Пройдет баркас, и море, словно недовольное нарушением покоя, лиловеет, но вскоре лиловая дорожка начинает таять и поглощаться невозмутимой синевой.
Постепенно бухта переходит в далекий рейд, в безбрежность, которая будит в душе сладкое томление, тревожный порыв в далекое и неизведанное.
У выхода из бухты через всю ее ширину, от берега до берега, тянется отчетливая пунктирная линия — боны заграждения как напоминание мечтателям, что еще не все пути доступны и свободны. А вдоль этой линии — белые точки, словно белые цветы на чуть колеблющемся синем бархате моря. Живые цветы — чайки.
Но Шмидт не мог долго отдаваться сладости безмятежного созерцания. Он вспомнил, что ровно пятьдесят лет назад, во время обороны Севастополя, именно здесь, где играют чайки, разыгралась трагедия. Русские корабли покончили массовым самоубийством — они пошли на дно, чтобы своими телами загородить врагу вход в бухту.
Пятьдесят лет назад… Какие-то комитеты во главе с великими князьями отмечают эту дату открытием часовен и медалями оставшимся в живых одиноким ветеранам. Извлечены ли уроки истории? Порыжевшие, расцвеченные красками осени холмы — не проступает ли это обильно пролитая здесь кровь?.. На Малаховом кургане батареей командовал отец Шмидта. Он был дважды ранен. Но доблесть русских воинов была сведена на нет крепостническим режимом. А сейчас, через пятьдесят лет?
КомпиляцияСодержание:СЕРДЦЕ ПОМНИТ (повесть)ПЛЕВЕЛЫ ЗЛА (повесть)КЛЮЧИ ОТ НЕБА (повесть)ГОРЬКИЙ ХЛЕБ ИСТИНЫ (драма)ЖИЗНЬ, А НЕ СЛУЖБА (рассказ)ЛЕНА (рассказ)ПОЛЕ ИСКАНИЙ (очерк)НАЧАЛО ОДНОГО НАЧАЛА(из творческой лаборатории)СТРАНИЦЫ БИОГРАФИИПУБЛИЦИСТИЧЕСКИЕ СТАТЬИ:Заметки об историзмеСердце солдатаВеличие землиЛюбовь моя и боль мояРазум сновал серебряную нить, а сердце — золотуюТема избирает писателяРазмышления над письмамиЕще слово к читателямКузнецы высокого духаВ то грозное летоПеред лицом времениСамое главное.
Елизар Мальцев — известный советский писатель. Книги его посвящены жизни послевоенной советской деревни. В 1949 году его роману «От всего сердца» была присуждена Государственная премия СССР.В романе «Войди в каждый дом» Е. Мальцев продолжает разработку деревенской темы. В центре произведения современные методы руководства колхозом. Автор поднимает значительные общественно-политические и нравственные проблемы.Роман «Войди в каждый дом» неоднократно переиздавался и получил признание широкого читателя.
В сборник вошли лучшие произведения Б. Лавренева — рассказы и публицистика. Острый сюжет, самобытные героические характеры, рожденные революционной эпохой, предельная искренность и чистота отличают творчество замечательного советского писателя. Книга снабжена предисловием известного критика Е. Д. Суркова.
В книгу лауреата Государственной премии РСФСР им. М. Горького Ю. Шесталова пошли широко известные повести «Когда качало меня солнце», «Сначала была сказка», «Тайна Сорни-най».Художнический почерк писателя своеобразен: проза то переходит в стихи, то переливается в сказку, легенду; древнее сказание соседствует с публицистически страстным монологом. С присущим ему лиризмом, философским восприятием мира рассказывает автор о своем древнем народе, его духовной красоте. В произведениях Ю. Шесталова народность чувствований и взглядов удачно сочетается с самой горячей современностью.
«Старый Кенжеке держался как глава большого рода, созвавший на пир сотни людей. И не дымный зал гостиницы «Москва» был перед ним, а просторная долина, заполненная всадниками на быстрых скакунах, девушками в длинных, до пят, розовых платьях, женщинами в белоснежных головных уборах…».