Лейтенант Рэймидж - [13]

Суд мог приговорить его к смерти, но после случая с адмиралом Бингом[7] Свод Законов военного времени допускал более легкое наказание. Приговором трибунала он был исключен из службы на флоте. Рэймидж часто размышлял, было ли это в случае с его отцом «более легким наказанием», чем смерть.

Человеком, зарекомендовавшим себя врагом отца на суде, был член трибунала капитан Годдард. В капитанском списке он занимал одно из далеких мест, но зато высоко стоял во мнении короля. Теперь этот недалекий, но исполненный желчной зависти человек сделался контр-адмиралом. Женитьба на дальней родственнице короля с одной стороны, предопределила его возвышение, с другой — послужила прикрытием для всех присущих ему пороков.

Действительно, с тех пор как Годдард сделался контр-адмиралом и одним из немногих, кто мог оказывать влияние на сумасшедшего короля в нечастые периоды просветления ума последнего, он приобрел большое влияние на флоте. Многие капитаны, и даже адмиралы, вынуждены были смирять свою гордыню, чтобы попасть в круг приближенных к Годдарду доносчиков и лизоблюдов, надеясь получить взамен новые чины и должности.

К несчастью, Годдард сейчас служит на Средиземном море, хотя ни Главнокомандующий, адмирал Джон Джервис, ни третий по старшинству, капитан Горацио Нельсон, не обращают на него большого внимания. Рэймидж не был уверен, но подозревал, что именно благодаря влиянию сэра Джона Джервиса он и получил свой сегодняшний пост. Зато четвертый по старшинству, капитан Краучер, был хорошим приятелем Годдарда. Если именно он возглавит трибунал по делу о потере «Сибиллы», подумал Рэймидж, обвинительный приговор будет вынесен прежде, чем приведут к присяге первого из свидетелей.

Так или иначе, подумал Рэймидж, пора отправляться в путь: матросы уже достаточно отдохнули. Медлительность руководства губительно сказывается на подчиненных — это непреложный факт, и не к чему пренебрегать им.

Глава 4

— Передай-ка мне карты, Джексон, — распорядился Рэймидж.

Американец подал ему парусиновый мешок, и Рэймидж выбрал из свернутых в рулоны карт ту, которая охватывала район от скал Вада близ Ливорно (или Леггорна, как упрямо называли его англичане), до Чивита-Веккья. Прежде чем развернуть карту, он заглянул в вахтенный журнал. В последней записи, датированной шестью часами вечера, указывались пеленг и расстояние до пика горы Монте-Арджентарио и северной оконечности острова Джильо. Приписка гласила: «На норд-весте замечено вражеское судно».

Рэймидж развернул карту, расстелил ее на коленях, и достал нож из чехла, прикрепленного к внутренней стороне ботинка. С помощью лезвия и координатной сетки он отложил на карте расстояние, отделявшее их от Монте-Арджентарио в шесть часов, а затем развернул нож, чтобы определить направление по пеленгу.

Он проколол в карте дырку. Вот положение «Сибиллы» в шесть часов пополудни. Прикинув курс и расстояние, которое они прошли до момента, когда французы высадились на фрегат, Рэймидж нанес на карту еще одну метку. Здесь затонула «Сибилла». Затем на карте появилась третья отметина — их теперешнее положение, конечно, в значительной степени приблизительное.

Где же они сейчас? Примерно посередине между мысом Арджентарио и островом Джильо. Пролив между ними — Реймидж прикинул расстояние при помощи ножа — составляет около двенадцати миль в ширину. Значит, они находятся примерно в шести милях от Капо Дуомо — высокого утеса, образовавшегося там, где один из отрогов Арджентарио встречается с морем.

Получается, подумал Рэймидж с иронией, что в течение последнего получаса мы гребли на северо-запад, удаляясь от Капальбио и беглецов. Как было видно по карте, чтобы достичь Башни у Капальбио им придется сначала обогнуть южную оконечность полуострова Арджентарио, представлявшего собой почти что остров, соединенный с материком двумя узкими перешейками. Интересно, что очертания полуострова на карте напоминали прицепившуюся к потолку летучую мышь, где перешейки образовывали ноги, а берег материка — потолок. Башня расположена в пяти милях к югу от того места, где южный перешеек соединяется с большой землей, деревня Капальбио находится на холме в пяти-шести милях вглубь материка.

Что же, это будет больше пятнадцати миль, и, не зная побережья, им не удастся найти башню до наступления рассвета. Это означает, что до рассвета они должны где-нибудь укрыться. Но где? Юго-восточное побережье полуострова Арджентарио слишком опасно: Порто-Эрколе, расположенный прямо за мысом, слишком обжит местными рыбаками. Нет, лучше держаться подальше от Арджентарио и укрыться на Джаннутри — островке, лежащем поперек пролива к юго-западу отсюда, и переждать на нем дневные часы пятницы. Отправившись оттуда ночью, они могут достичь Формике-ди-Бурано, крохотного рифа несколько футов высотой, расположенного у берега напротив Капальбио. От их позиции на текущий момент до Джаннутри около семи миль. Укрыться можно возле Пунта Секка. Он понимал, что за ночь пятницы им придется проделать двенадцать миль, чтобы достичь Формике, и еще три до Башни. Однако за оставшееся время у него появлялась возможность хорошо изучить окрестности при помощи подзорной трубы.