Лейтенант Паганель - [3]

И стал Зыков Ваську ломать. Однажды при обходе офицерского модуля в комнате, где жил начпрод, комполка увидел горшки с цветами и кактусами.

– Это что за оранжерея? – спросил он назад, за свою спину, где стояли замы и офицеры штаба полка.

– Лейтенант Самсонов… ботанику разводит, – подсказали с тихой радостью в ожидании спектакля.

– Это в боевой обстановке! Полк полуголодный, прапорюги воруют, тушенку дуканщикам продают, а он цветочки разводит, кактусов понаставил!..

Побелевшими от возмущения глазами комполка поискал Самсонова и, не найдя его за своей спиной, выстрелил из себя тугую связку матюков и вышел в коридор, протаранив не успевшую рассосаться свиту.

Фитиль был зажжен, и взрыв казался неизбежен. Но Самсонова не нашли, он уехал в штаб дивизии с какими-то продовольственными документами, и взрывная волна накрыла не вовремя подвернувшегося прапорщика – начальника столовой: ему вначале была обещана должность старшего техника роты, чтоб от мазута вовек не отмылся, затем выход в боевой рейд с чудом живой полковой разведкой и, наконец, тюрьма за воровство.

Конфуза перед маршалом и стычки в столовой командир Самсонову не простил. После маршальского заезда начальство долбало Зыкова за каждую мелочь, а он срывал зло на Ваське, благо полуголодный полк это приветствовал. Один из патронов в зыковской обойме придирок – требование присутствовать начпроду на каждом «приеме пищи» в офицерской столовой и поощрение подколок и ругани в адрес Самсонова. И стало так:

– Вася, почему мухи в компоте?! – кричал кто-нибудь покрасневшему от волнения начпроду.

– Опять консервы? – ворчал другой.

– Мы тебя самого скоро сожрем! – грозил третий.

Но обычно все заканчивалось вмешательством зампотеха – старого майора-трудяги Ползикова:

– Ну что вы пацана клюете?! – И стихало.

За перегородкой, в «греческом зале», где находились столы командира и его замов, все это слышали. Начальство улыбалось, и кто-нибудь, качнув головой, говорил:

– Х-х-эт, Паганель!..

Это было недалеко от истины. Длинной нескладной фигурой Самсонов напоминал актера Черкасова, сыгравшего роль Паганеля в старом фильме о детях капитана Гранта. К тому же Паганель в романе Жюля Верна был чудаковатым ученым, занимавшимся ботаникой и зоологией. А Василий волею судьбы тоже столкнулся с естественной наукой, правда, только в практической плоскости.

Съездив с колонной машин несколько раз в Союз на продовольственные склады, Самсонов понял, что вряд ли сможет обеспечить свой полк овощами и фруктами. Тогда Василий решил накупить разных семян и устроить рядом со столовой огород: посеять огурцы, редис, перец, лук… Дело это ему нравилось. Заодно привез Самсонов и семена цветов. Цветы и кактусы в комнате барака выжили, а то, что Самсонов посеял в прикухонную землю, сгорело к чертовой матери под солнцем и вымело из земли раскаленным ветром. Никто, кроме Василия, огород не поливал – одному лень, другой забыл…

Однако Самсонов не сразу сдался. Не жалея личных денег, он скупал семена и снова попытался устроить огород. Но опять все пошло прахом. И Васькина душа заныла по ночам. И от ботанических неудач, и от командирских придирок. Он уже трижды проклял себя, судьбу и папину протекцию, что завели его в этот полк и столкнули с маршалом и Зыковым. Кабисов, слегка сочувствуя Василию, учил: ты, мол, прогнись, обозначь покорность, это поможет… Но Самсонов ударился в работу, пытаясь наладить продовольственное дело в полку: метался между складами, столовыми, прикухонным хозяйством и кабинетами начальства и даже не заметил, что перед офицерским модулем построили фонтан, то есть выложили из камня и скрепили цементом кольцо, посередине из камня же сделали горку и налили воды. Унылый полковой пейзаж оживился. Возле «фонтана» народ стал кучковаться, как в парке культуры и отдыха в выходные дни. Офицеры курили, беседовали, смеялись и глядели на теплую воду, видя в ней прохладное взморье.

Самсонов порадовался. Ему приятно было прохаживаться возле «фонтана», смотреть на людей и слушать их мечтательные разговоры про пляжи, рыбалку, жен и детей. И Василий вдохновился на очередную затею. Из ближайшей командировки в Союз он привез в бочке четырех карасей размером с ладонь и выпустил их в «фонтан».

Полдня полк висел над водой. Караси радовали прожаренных войной и солнцем вояк, как цирк – детей. Василий порхал вокруг «фонтана» и краснел от похвалы.

– Вот молодец! Где достал рыбу? – спрашивали.

– Из Каракумского канала, – искрился Вася.

– А там что – водится?

– Да там вот такие белые амуры! – по-рыбацки разводил руки Самсонов.

– Ты смотри! – удивлялись такому факту офицеры и снова повисали над водой, следя за ленивыми карасями.

После обеда появился Зыков. Он подошел к «фонтану», пристально осмотрел собравшихся, давая понять, что службой надо заниматься, а не «байки травить», и только потом заглянул в воду.

– Это что за зоопарк? – спросил, изогнув тонкую полоску усов.

– Карасики… Самсонов из Туркмении привез, – подсказали из толпы.

– Где Самсонов? – стал крутить головой командир.

– Я тут, – высунулся начпрод.

– А огурцы и лук ты из Туркмении привез? – Зыков уперся взглядом в бледнеющего Василия. – Или только аквариум?