Лейли и Меджнун - [21]

Шрифт
Интервал

Лейли тянула за руки она?
Откинув кудри от ее чела,
Показывала, как Лейли светла,
Как будто говоря: «Проходит ночь,
Родился день, пора проснуться, дочь!»
Поднимутся, быть может, вежды? Нет:
На пробуждение надежды нет!
И мать, воздев ладони к небесам,
Дав распуститься белым волосам,
Слезам кровавым вылиться из глаз, —
Ногтями в старое лицо впилась.
Как разрывает утро ворот свой,
Рассыпав искры света над землей,
Она, как ворот, грудь разорвала, —
И светом сердца озарилась мгла.
Взывала мать, рыдая: «Горе мне!»
Стонала мать седая: «Горе мне!
Мерещится спросонок это мне?
Проснись, мой верблюжонок! Горе мне!
Открой глаза: дай солнце нам опять,
Чтоб захотелось девушкам гулять,
Чтоб разбежались по саду цветы.
Все ждут они: пойдешь ли с ними ты?
Подруг нарядных много собралось!
Дай гиацинты мне своих волос,
Их локонами землю обовью,
Их запахами землю оболью!
Сокровищницу сладостной красы —
Твое лицо — украсят две косы:
Сплету я косы — будут две змеи
Оберегать сокровища твои.
Окрашу я глаза твои сурьмой,
Окрашу брови я твои басмой:
Глаза — мечи турецкие — должны
Упрятаться в зеленые ножны.
Твое лицо я нарумяню вновь:
Прибавлю я своих царапин кровь.
Я индиго на щеки положу, —
Зрачок дурного глаза поражу.
Я родинку поставлю на щеке,
Как семечко в петушьем гребешке.
И покрывала длинные твои
На волосы накину я твои:
Закрыта будет сторона одна,
Другая будет сторона видна.
Одену плечи в розовый наряд, —
О нем с восторгом все заговорят.
Ты с девушками племени пойдешь,
Как искушенье времени, пройдешь,
Всех освещая, обольщая всех,
Пустынников святых ввергая в грех!
Иди, — любимого найдешь в саду.
Меджнун вопит и стонет, как в аду,
В беспамятстве сейчас он упадет,
Но жизнь вернет безумцу твой приход.
Ты не придешь — он прибежит сюда,
Что я смогу сказать ему тогда?
Где слово я, в смущении, возьму?
Как буду я смотреть в глаза ему?
Не повергай в печаль друзей твоих!
Ужель тебе не жаль друзей двоих?
Ужель тебе не жаль двоих сердец?..»
Так плакала. А за стеной отец
О землю ударялся головой,
Метался, ворот разрывая свой.
Был весь народ в печали о Лейли.
Народ кричал и плакал: «Вай, вайли!»

* * *
Я буду о Меджнуне говорить:
О нем я не могу не говорить!
Меджнун лежал на кладбище глухом,
Там люди воскресения кругом,
Среди могил свою печаль влачил,
И был он чист, как жители могил.
Когда бессильной сделалась Лейли,
Он тоже лег, беспомощный, в пыли.
Когда любимой овладел недуг,
Любимый жертвой стал жестоких мук.
То в светлом вымысле, то в ясном сне,
Он был всегда с Лейли наедине.
О ней одной он слушал голоса:
То сердце чистое, то небеса
Весть о возлюбленной ему несли.
Когда старуха-смерть пришла к Лейли
И пери чашу выпила ее, —
Почувствовал безумец: острие
Безжалостное прокололо грудь,
И задрожало сердце, точно ртуть.
И голос неба зазвенел в ушах:
«О воинства скорбей великий шах!
В державе горя — повелитель ты,
Всех любящих сердец правитель ты,
Они тебе приносят рабства дань.
Не спи, герой страны страданья! Встань!
Осенний вихрь в твоем саду сейчас!
Подул самум — светильник твой погас!
Все то, что соловьиное в тебе.
Все то, что голубиное в тебе,
Все мотыльковое ты собери,
Скорее к поднебесью воспари:
Подруга путешествия — луна,
Но спутника все время ждет она,
Ты будешь путешествовать с луной,
Или придется ей уйти одной?»
Хотя, как паутинка, был он слаб,
И нитка задержать его могла б,
Но тигром с ложа прянул он, едва
Услышал эти вещие слова!
Как солнце, как небесная газель,
Он побежал, одну лишь видя цель:
Он видел дом Лейли в мечтах своих!
Держал он песню на устах своих, —
Не песнь рыданья, не страданья песнь,
А песнь свиданья, ожиданья песнь.
Сокровища души держал в руке,
Чтоб разбросать, как деньги, на песке.
Он прыгал — мнилось: молния зажглась,
Струится ливень радости из глаз.
Горя любовью, солнцем стал земным.
Бежали звери дикие за ним.
В груди Меджнуна страха не найти.
Он знал: никто не станет на пути.
Боялись люди твердости его,
Предсмертной светлой гордости его, —
Бежали некоторые скорей:
Боялись некоторые зверей…
И вот Меджнун достиг дверей Лейли.
Вот ждут его стада зверей вдали:
Стоят спокойно, а народ вокруг
Не чувствует от страха ног и рук…
Когда, решив покинуть этот свет,
Лейли давала матери завет,
Тогда влюбленный появился вдруг,
Пришел, как верный друг… Нет, вечный друг!
Глаза — глаза желанные нашли:
Глаза одно желание прочли.
Возлюбленная руки подняла,
Возлюбленному душу отдала.
Возлюбленный склонился, не дыша:
К возлюбленной ушла его душа.
Попутчика себе Лейли нашла,
Теперь дорога ей не тяжела!..
И люди без числа входили в дом,
И двух усопших находили в нем,
Событъю небывалому дивясь:
Нерасторжима двух страдальцев связь!
Все немотою связаны уста:
Любовь Меджнуна так была чиста,
Что смерть нашел в любви, как жил в любви,
Две жизни души отдали свои!
Когда огонь сочувствия погас,
Такие речи начались тотчас:
«Оборвалась двух слабых жизней нить.
Как будем эти жизни хоронить?»
Сказали: «Тех, кому возврата нет,
В ком даже примеси разврата нет,
Двух чистых, чья благословенна кровь,
Кому жестокосердая любовь
Ни разу в жизни счастья не дала,
Чья смерть ужасна так и так светла,
Кто, не вкусив любви в земном краю,
Нашли сближенье вечное в раю,
Двух разлученных, Кайса и Лейли,
Соединим во глубине земли,

Еще от автора Алишер Навои
Фархад и Ширин

«Фархад и Ширин» является второй поэмой «Пятерицы», которая выделяется широтой охвата самых значительных и животрепещущих вопросов эпохи. Среди них: воспевание жизнеутверждающей любви, дружбы, лучших человеческих качеств, осуждение губительной вражды, предательства, коварства, несправедливых разрушительных войн.


Язык птиц

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Семь планет

«Семь планет» — предпоследняя поэма «Пятерицы». Это остросюжетное многоплановое произведение, в котором ход повествования перебивается семью вставными новеллами в стихах. Причем каждая из них, при ее самостоятельном характере, связана с главной сюжетной линией поэмы, в центре которой история любви шаха Бахрама Гура и невольницы по имени Диларам.


Поэмы

Удивительно широк и многогранен круг творческих интересов и поисков Навои. Он — поэт и мыслитель, ученый историк и лингвист, естествоиспытатель и теоретик литературы, музыки, государства и права, политический деятель. В своем творчестве он старался всесторонне и глубоко отображать действительность во всем ее многообразии. Нет ни одного более или менее заслуживающего внимания вопроса общественной жизни, человековедения своего времени, о котором не сказал бы своего слова и не определил бы своего отношения к нему Навои.


Смятение праведных

«Смятение праведных» — первая поэма, включенная в «Пятерицу», является как бы теоретической программой для последующих поэм.В начале произведения автор выдвигает мысль о том, что из всех существ самым ценным и совершенным является человек. В последующих разделах поэмы он высказывается о назначении литературы, об эстетическом отношении к действительности, а в специальных главах удивительно реалистически описывает и обличает образ мысли и жизни правителей, придворных, духовенства и богачей, то есть тех, кто занимал господствующее положение в обществе.Многие главы в поэме посвящаются щедрости, благопристойности, воздержанности, любви, верности, преданности, правдивости, пользе знаний, красоте родного края, ценности жизни, а также осуждению алчности, корыстолюбия, эгоизма, праздного образа жизни.


Газели

В произведениях Алишера Навои тюркский стих достиг вершин художественности, — его газели отличает филигранная обработка, виртуозная инструментовка, семантическая игра, свежесть метафор.


Рекомендуем почитать
Кадамбари

«Кадамбари» Баны (VII в. н. э.) — выдающийся памятник древнеиндийской литературы, признаваемый в индийской традиции лучшим произведением санскритской прозы. Роман переведен на русский язык впервые. К переводу приложена статья, в которой подробно рассмотрены история санскритского романа, его специфика и место в мировой литературе, а также принципы санскритской поэтики, дающие ключ к адекватному пониманию и оценке содержания и стилистики «Кадамбари».


Рассказы о необычайном. Сборник дотанских новелл

В сборник вошли новеллы III–VI вв. Тематика их разнообразна: народный анекдот, старинные предания, фантастический эпизод с участием небожителя, бытовая история и др. Новеллы отличаются богатством и оригинальностью сюжета и лаконизмом.


Лирика Древнего Египта

Необыкновенно выразительные, образные и удивительно созвучные современности размышления древних египтян о жизни, любви, смерти, богах, природе, великолепно переведенные ученицей С. Маршака В. Потаповой и не нуждающейся в представлении А. Ахматовой. Издание дополняют вступительная статья, подстрочные переводы и примечания известного советского египтолога И. Кацнельсона.


Тазкират ал-аулийа, или Рассказы о святых

Аттар, звезда на духовном небосклоне Востока, родился и жил в Нишапуре (Иран). Он был посвящен в суфийское учение шейхом Мухд ад-дином, известным ученым из Багдада. Этот город в то время был самым важным центром суфизма и средоточием теологии, права, философии и литературы. Выбрав жизнь, заключенную в постоянном духовном поиске, Аттар стал аскетом и подверг себя тяжелым лишениям. За это он получил благословение, обрел высокий духовный опыт и научился входить в состояние экстаза; слава о нем распространилась повсюду.


Когда Ану сотворил небо. Литература Древней Месопотамии

В сборник вошли лучшие образцы вавилоно-ассирийской словесности: знаменитый "Эпос о Гильгамеше", сказание об Атрахасисе, эпическая поэма о Нергале и Эрешкигаль и другие поэмы. "Диалог двух влюбленных", "Разговор господина с рабом", "Вавилонская теодицея", "Сказка о ниппурском бедняке", заклинания-молитвы, заговоры, анналы, надписи, реляции ассирийских царей.


Средневековые арабские повести и новеллы

В сборнике представлены образцы распространенных на средневековом Арабском Востоке анонимных повестей и новелл, входящих в широко известный цикл «1001 ночь». Все включенные в сборник произведения переводятся не по каноническому тексту цикла, а по рукописным вариантам, имевшим хождение на Востоке.


Ярмарка тщеславия

«Ярмарка тщеславия» — одно из замечательных литературных произведений XIX века, вершина творчества классика английской литературы, реалиста Вильяма Мейкпис Теккерея (1811–1863).Вступительная статья Е. Клименко.Перевод М. Дьяконова под редакцией М. Лорие.Примечания М. Лорие, М. Черневич.Иллюстрации В. Теккерея.


Макбет

Шекспир — одно из чудес света, которым не перестаешь удивляться: чем более зрелым становится человечество в духовном отношении, тем больше открывает оно глубин в творчестве Шекспира. Десятки, сотни жизненных положений, в каких оказываются люди, были точно уловлены и запечатлены Шекспиром в его пьесах.«Макбет» (1606) — одно из высочайших достижений драматурга в жанре трагедии. В этом произведении Шекспир с поразительным мастерством являет анатомию человеческой подлости, он показывает неотвратимость грядущего падения того, кто хоть однажды поступился своей совестью.


Цвет из иных миров

«К западу от Аркхема много высоких холмов и долин с густыми лесами, где никогда не гулял топор. В узких, темных лощинах на крутых склонах чудом удерживаются деревья, а в ручьях даже в летнюю пору не играют солнечные лучи. На более пологих склонах стоят старые фермы с приземистыми каменными и заросшими мхом постройками, хранящие вековечные тайны Новой Англии. Теперь дома опустели, широкие трубы растрескались и покосившиеся стены едва удерживают островерхие крыши. Старожилы перебрались в другие края, а чужакам здесь не по душе.


Тихий Дон. Книги 3–4

БВЛ - Серия 3. Книга 72(199).   "Тихий Дон" - это грандиозный роман, принесший ее автору - русскому писателю Михаилу Шолохову - мировую известность и звание лауреата Нобелевской премии; это масштабная эпопея, повествующая о трагических событиях в истории России, о человеческих судьбах, искалеченных братоубийственной бойней, о любви, прошедшей все испытания. Трудно найти в русской литературе произведение, равное "Тихому Дону" по уровню осмысления действительности и свободе повествования. Во второй том вошли третья и четвертая книги всемирно известного романа Михаила Шолохова "Тихий Дон".