Лейла, снег и Людмила - [23]

Но, несмотря на все происходящее, Рашид не изменял своим идеалам. Он просидел немало ночей, резюмируя книгу Горбачева, намереваясь обсудить ее с оставшимся в партии товарищами. Однако его ждало разочарование: он вдруг обнаружил, что друзья вовсе не горели желанием обсудить написанное. Энтузиазм Лейлы и Халеда начинал угасать, а двое других товарищей были заняты совсем иными делами: собирались в Турцию, чтобы накупить кожаных изделий и перепродать в Ленинграде.

– Ты представляешь, я купил новое пианино за ту кожаную куртку, которую носил! – весело рассказывал один из них.

– Я так понимаю, что ты решил стать спекулянтом? – с упреком спросил Рашид.

– А что из того? Деньги никогда не помешают, особенно, если их у тебя не всегда хватает.

– И ты считаешь, что решение проблемы в спекуляции?

– Решение проблемы – в продолжении революционной борьбы, – вставил Халед.

Неясно было, говорил он серьезно или иронизировал, потому что лицо его сохраняло серьезное выражение, но сама фраза показалась Рашиду веселой, и он улыбнулся. Вслед за ним рассмеялись и другие, словно Халед выдал остроумную шутку.

Рашид отчаянно пытался превратить партийные собрания в своего рода реанимационное отделение для спасения от смерти революционного духа его товарищей и, возможно, его собственного. Но за пределами собраний внимание к вопросам политики и борьбы стало заметно ослабевать, и не только у его товарищей, но и у большинст ва революционных активистов – как арабских, так и их единомышленников из других стран. Блестящие возможности для занятия коммерцией, быстрые и выгодные сделки, новости о том, какой товар продается там или тут – вот что занимало теперь умы, завораживало и увлекало всех и вся.

«Как же нам продолжать борьбу в таких условиях?» – озабоченно размышлял на ходу Рашид. А возвратившись к Галине, заставал ее в ожидании, и она тотчас задавала свой самый главный вопрос: «Когда же, наконец, мы поженимся?»

– Прошу тебя, подожди немного, – отвечал он. – Сейчас время для этого совсем не походящее.

И Рашид начинал разъяснять ей трудности политического этапа, на что она с недоумением отвечала:

– Ты дурак или им прикидываешься? Какое отношение имеют к нашему браку политика, борьба, перестройка и твоя партия? Не хочешь ли ты сказать, что взял на себя миссию исправления человечества?

– Это не так. Мы и вправду переживаем сейчас тяжелый период, и я сам не готов к браку. Не понимаю, почему ты волнуешься. Я обещал жениться на тебе, и мы поженимся. Мы обязательно поженимся, Галина! Потерпи немного, не дави на меня.

Говоря это, Рашид чувствовал, что задыхается в настоящей осаде. Он шел искать Лейлу, чтобы рассказать обо всех своих бедах, кроме одной, злополучной, – его любви и Галининой тюрьмы.

Теперь он стал часто навещать Лейлу. В иные дни приходил нагруженный дефицитными товарами, которые доставал с большим трудом, выстаивая часами в длинных очередях. И тогда Лейла готовила какое-нибудь арабское блюдо, запах от которого, как и новость, что она его приготовила, моментально распространялись по общежитию и даже за его пределами, привлекая их друзей, жаждущих отведать знакомые с детства блюда – маклюбу[3] или мулюхию[4] с курицей.

Каждый раз ужин переходил в громкую вечернюю дискуссию, где по настоянию Рашида поначалу главной темой становилась перестройка: воистину ли она историческая неизбежность и приведет ли к дальнейшему развитию социализма? Довольно быстро разговор переходил на новости рынка: говорят, на Невском открылся магазин фирмы «Ланком» с импортной парфюмерией и косметикой, и люди часами выстаивают в очередях перед ним; что правительство якобы разрешило иметь собственные частные магазины; что убийство на такой-то улице произошло на почве финансовых разборок; что поговаривают, будто торговля спиртным теперь находится в руках мафии, и говорят… и говорят…

Потом все расходились, и только Рашид задерживался дольше остальных, переминаясь с ноги на ногу, будто хотел остаться наедине с Лейлой и сообщить ей что-то важное. И, тем не менее, ни разу не сказал ей ничего особенного.

Помимо случайных визитов на неделе, позднее он стал забегать к ней каждую пятницу вечером. Приходил ровно в пять часов, с пустыми руками, стучался в дверь два раза, и Лейла отвечала:

– Заходи, открыто.

Он входил, и они проводили вместе вечер, болтая обо всем, кроме того, что касалось Галины и его отношений с ней. И если, бывало, Лейла спросит о Галине, Рашид отвечал коротко:

– Все нормально.

Он терпеть не мог, когда Лейла спрашивала его о Галине, и ненавидел те моменты, когда Лейла видела его в сопровождении русской подруги. Всячески старался не дать им шанса познакомиться и много раз под всевозможными предлогами отвергал просьбу Лейлы позволить ей навестить их с Галиной. Что касается случайных встреч втроем, нередких в течение прошедших лет, то Рашид всякий раз пытался улизнуть поскорее, таща Галину за собой и оправдываясь тем, что им некогда, они спешат. Он не желал, чтобы Лейла видела его с другой, в надежде, что она, наконец, разглядит его таковым, какой он есть на самом деле: одиноким, несчастным и обделенным любовью.