Лейла, Кайла, Кейла и Келайла - [26]

— За мешки золота вместо зерна ты купишь столько хлеба в соседней стране, что хватит накормить всех! Ты станешь невероятно богатым, Эррис король мой! А в мире нет ничего важнее и могущественнее денег!

Асур подбоченился, выпячивая грудь.

— И не забывай, Эррис король мой, ни у кого нет такого великого мастера, с такими волшебными умениями. Но ведь я могу уйти… Любой король любого окрестного или дальнего королевства примет меня. И станет безмерно богат. А ты останешься со своими корявыми деревьями, зверями, которые живут, чтобы потом умереть, колосьями, что могут сгореть в пожарах. Только золото вечно. И драгоценные камни.

Король снова поднял руку, останавливая угрожающую речь.

— Хорошо. Ты прав. Я не могу остаться без твоего волшебства, мастер Асур. Как только принцесса Эрла покинет пределы дворцового парка, ты сможешь начать свое великое дело. А сейчас иди, я очень устал. И королева тоже.

Асур поклонился и вышел. Плащ летел вслед быстрым шагам, алые губы кривила ухмылка. Все шло, как он задумал, а бедный глупый король не догадывается, что стоит Асуру взяться за дело, то вскоре в тайной кладовой появятся еще две каменные фигуры. С драгоценными коронами на каменных головах. А их место на королевском троне займут механические копии королевской четы. Сработанные так искусно, что никто не заметит подделки. Вот только оставлять им живые сердца Асур не станет. И пусть, сидя на троне, новый Эррис отдает приказания, помахивая своей механической рукой. Только Асур будет знать, кто на самом деле владеет Страной Камней и Металлов.

* * *

Ни король, ни королева, ни коварный Асур не видели, как спорхнул с драгоценной ветки, что качалась у самого окна, маленький серый соловей. Разве разглядишь в утреннем сонном сумраке, когда солнце дремлет рядом с луной, укрываясь тонкими облачками, скромную серую птичку с тихими крылышками.

Испуганный тем, что он услышал, соловей подлетел к окошку в покоях принцессы, сел на подоконник и запел, пытаясь песней рассказать, какая опасность грядет. Но Эрла не понимала слов песенки. Она просто кружилась, прижав к себе красивое платье и любуясь собой в зеркало. Мечтала о том, как ярким поздним утром они с принцем Эли сядут в богато украшенную карету. И поедут через сверкание парка к первым воротам, минуют вторые, за ними третьи. А за четвертыми раскинется перед ними прекрасная страна, и за ее границами — другая. В которой ласковые сады прячут под тяжелыми ветвями домики, крытые красной черепицей. Когда-нибудь, мурлыкала Эрла, бросая бархатное платье и подхватывая шелковое, я буду там королевой, а принц Эли — моим королем.

Ей казалось, песенка за окном вторит ее мечтам. И она запела громче, но соловей засвистел, защелкал, так что принцесса перестала слышать свои мечты. Она бросила на постель шелковое платье и подошла к окну.

— Где же эта птица? Кажется, она испортилась, забыла свою песню. Нужно сказать мастеру Асуру, пусть заберет ее в починку.

Она высунулась, высматривая на ветках блеск золота или серебра. И отмахнулась от серой тени, что суматошно трепыхала крылышками среди чеканных листьев. А потом вскрикнула:

— Ай! — и схватилась за лоб, на котором больно наливалась красная метинка.

Под окном, задрав голову, стоял принц Эли, смотрел виновато.

— Прости. Я не хотел. Нет, я хотел, просто, я не знаю…

— Ты с ума сошел? Мне сегодня днем ехать перед подданными, а ты расцарапал мне лоб! Как это — хотел, не хотел?

Эли развел руками. Потом коснулся своего лба, потер свою метку. Он и правда не мог объяснить, зачем запустил в лоб Эрле сорванный с дерева маленький орешек. И теперь раскаивался, потому что орешек оказался из серебра, крошечный, но увесистый.

— Ты мог выбить мне глаз, — сердилась Эрла, свешиваясь из окна, — а говорил, что любишь меня! Да замолчи уже!

— Я? — совсем расстроился принц.

— Нет. Я ищу глупую птицу. Она сломалась. Слышишь, как по-дурацки поет, все время что-то новое?

Эли засмеялся.

— Птицы не ломаются, милая Эрла. И разве плохо поет этот соловей? Вон он, я его вижу.

Эрла вывернула голову, пытаясь разглядеть ветки вокруг окна.

— Спускайся, — позвал принц Эли, — я поищу лист подорожника и приложу к твоему синяку. Он быстро пройдет. И покажу соловья, он тут, рядом.

Эрла посмотрела на огромные часы, которые важно тикали, отмеряя утреннее время. Даже до завтрака его оставалось полно. Она была обижена на принца за его глупую выходку, но что-то внутри (сердце?) тянуло ее к нему. Потому девушка накинула плащ, отделанный мелкими золотыми бусинами по краю. И, уйдя из покоев, пробежала по сонным лестницам, открыла двери, ведущие в сад.

Принц Эли улыбался, и она, хотя и сердилась, не выдержала, улыбнулась ему в ответ.

— Пойдем, — сказал, беря ее за руку, — я там видел подорожник, под ивами, вылечу твой ушиб, прости за него.

— Ты обещал показать птицу, — Эрла вертела головой, прислушиваясь к взволнованной песенке, — и не надо мне подорожника, мастер Асур научил меня лечить всякое, если оно небольшое.

— У тебя холодные руки, ты замерзла? — удивился Эли и вспомнил, вчера, когда танцевали, они тоже были такими, но в суете праздника он внимания не обратил, — как это, научил лечить? А птица, да вот же она! Это соловей.